Онлайн книга «По велению Чингисхана»
|
– Надо готовиться к долгой войне, – коротко сказал Аргас. – Кто будет мэгэнеем, решит хан, – подвел черту разговору Мухулай. – А до той поры задачу подобрать сюняев, подготовить тысячу к военным действиям я возлагаю… на Аргаса. Старый охотник и воин казался себе недостойным звания мэгэнея даже на время, но в беспрекословном повиновении перед вышестоящим в роду опустился на правое колено, склонил голову: – Ты сказал, я услышал. После сытного обеда и решенного дела подоспела пора испить архи: пошла чаша по кругу… * * * – Догор, зайдем ко мне, – по обыкновению широким жестом под-хватил Аргаса под локоть Мадай, когда тот отвязывал узду своего коня. – Зачем? – Аргасу не нравились молодецкие выходки Мадая, который, ко всему прочему, еще и выглядел старше своих почтенных лет. – В кои-то веки заделались тойонами: я – сюняй, как ни говори, а ты вообще… считай, мэгэней! Это дело надо отметить!.. – Полвека тебя знаю и не могу понять: ты и впрямь такой или прикидываешься? Страшная война на подходе, а тебе все хаханьки!.. Ну, скажи, зачем ты выскочил вперед других в разговоре с Мухулаем?.. – Я и сам не понимаю, сказал, а потом думаю: чего это я ляпнул! – Аргас, сделай его сюн алгымчой – охранной сотней, – встрял в разговор Усун. – Потрясет свое толстое пузо день и ночь в седле, может, поумнеет!.. Усун подтянул потуже подпругу и поскакал в сторону своего стана. Аргасу и Мадаю было по пути. Они помчались рысью по безбрежной заснеженной степи. Солнце уже садилось за край земли, но еще лило свой вечерний тихий свет, рассыпаясь искорками в каждом хрусталике талого снега. – Чох, чох!.. – припустил галопом коня Мадай и, оглядываясь и посмеиваясь, высоко взмахивая плетью, стал уходить вперед. Аргас вздохнул было, придерживая рванувшегося вслед коня, не желая участвовать в детских шалостях старого друга, но тотчас взыграло, застучало в нежданном мальчишечьем азарте сердце, пятки сами шлепнули скакуна по бокам, взметнулась плеть, и с гиканьем, припав к гриве, он понесся, полетел, словно выпущенная из тугого лука стрела. – Чох!.. – кричал в небеса Мадай, которому склониться вперед мешал живот, и он скакал как бы отвалившись назад. Но при этом ему удавалось быть ловким и держаться крепко в седле. – У-ра-а!.. – поравнялся с ним Аргас. – Ура! – поддержал его воинственный клич Мадай. Так, бок о бок, их кони взбежали на пригорок. Но на самой вершине конь Аргаса резко пошел вперед… – Подожди, догор, сдаюсь! – взмолился Мадай. Аргас проскакал по дуге и, останавливаясь, вздыбил коня– ну, чисто юнец! Вздыбил коня и Мадай, показывая, что он хоть и поотстал, но удали пока еще хватает!.. Смеясь, друзья съехались, дальше им было в разные стороны. – Ну что, догор, может, все-таки завернешь ко мне, – в глазах улыбающегося Мадая появилась печаль, – а то и впрямь, удастся ли нам еще посидеть спокойно за чаркой архи, потолковать… * * * Возле сурта старых воинов-охотников встретили два сына Мадая, приняли поводья. – Дай Бог нашим детям такой жизни, какую прожили мы… – сказал в умилении Мадай. – Мы жили, вечно защищаясь, жили в страхе. Мы не развязали ни одной войны. – Разве это плохо?.. – Это было бы хорошо, если бы мы сейчас были сильнее найманов. Наших детей может ждать иная слава!.. – Дай-то Бог, дай-то Бог… Парни даже не вошли в юрту. Пока друзья усаживались, очень молодая и красивая женщина поставила перед ними кожаную чашу с сушеными молочными пенками и белые глиняные пиалы, доставшиеся Мадаю после битвы с или. Женщину можно было принять за дочь или невестку Мадая, но по тому, как тот оскалил в масленой улыбке свои лошадиные редкие зубы, стало ясно, что это его младшая жена. «Он и пригласил для этого, – подумал Аргас, – чтобы погордиться молодухой…» – Ты суровый человек, Аргас, – заговорил Мадай, подливая другу чай, – а мне, если честно, всю жизнь больше нравилось спать со своими женами и кочевать со скотом… Щемящей негой обдало сердце Аргаса: с малых лет ему рисовалось счастье именно таким – степной костер, табун лошадей вдали и нежные, ласковые глаза любимой рядом… Но большую часть жизни он провел в седле, с колчаном за спиной и острой саблей на поясе. Как, впрочем, и Мадай… Помолчав, отхлебнув чайку, Аргас сказал то, о чем любил думать: – Что наша жизнь в сравнении с задачами рода?.. – Ты думаешь, мы одолеем найманов? – А разве у нас есть выбор? Молодая хозяйка подала парящееся мясо на огромном блюде. Мадай и Аргас, вооружившись длинными отточенными ножами, принялись за него со страстью: у Мухулая им было не до еды… – Ты решил уже, кого можешь предложить в сюняи? – не оставляла забота Аргаса. – Пока одного могу предложить… – Кого? – Твоего сына, Мэргэна. – Зелен еще!.. – Зато и ловок, и на глаз острый!.. Его хоть сейчас арбанаем можно ставить!.. – Рано, рано, – Аргасу трудно было быть категоричным. Подоспели бозы – мелко рубленное мясо в тесте, – приготовленные на пару. Мужчины откусывали края, с чмоканьем выпивали наваристую жидкость, а уж потом поедали бозы. И только теперь, когда муж и гость насытились, молодая хозяйка подала бурдюк с архи. – Говорят, что в стране большого холода люди сначала пьют, а потом едят… – проговорил Мадай, наполняя чарки. – У разных племен – разные обычаи. Но наши предки были умными людьми!.. Помянули в молчании великих предков: сначала, как водится, окропили архи землю, точнее, кошму, на которой сидели, плеснули на четыре стороны духам, выпили… Терпко-кисловатое архи налило приятной тяжестью ноги и сладко затуманило голову. Аргас невольно глянул искоса на красивую молодуху, мелькнула мысль, что и он еще вполне мог бы… Но тотчас отсек ее, сдавил невидимыми перстами сердце: не только поддаваться соблазнам, даже думать о подобном не время!.. – А все-таки, Аргас, мы были с тобой не последними людьми в роду! – поднял воодушевленно чарку Мадай. – Нам есть чем гордиться! – Гордиться… – как-то опечаленно задумался Аргас. – Если мы и можем гордиться, то только тем, что принадлежали великому роду. Подняли чарки за великий род. – Догор, ты меня, конечно, прости, – пьянея, проговорил Мадай, – но ты можешь сегодня, хоть один вечер, не думать о том, что будет завтра, что нас всех ждет… а просто посидеть, порадоваться, что мы с тобой вместе, выпиваем, едим… Съешь еще лопатку кулана, а? Какой жирный кулан-то, будто осенний!.. – Прости и ты меня, догор, но не могу… Не могу не думать. |