Книга Смерть и прочие хэппи-энды, страница 71 – Мелани Кантор

Я усмехаюсь:

– Да, думаю, наш разговор выйдет долгим.

У Изабель вытягивается лицо.

– Просто скажи мне, что у тебя нет с ним проблем.

Я киваю:

– Да, у меня нет с ним проблем.

Глаза Изабель блестят. На секунду она напоминает мне нашу маму. Сестра целует меня в щеку.

– Пойдем пообедаем. Не возражаешь, если я расскажу Санте и детям?

– Валяй, – соглашаюсь я. – Я не против. Зачем вообще хранить секреты? Ну, кроме твоего, разумеется, – я шутливо пихаю ее в бок.

– Тс-с, я и об этом с тобой поговорю. Все кончено. Я сделала это.

– Порвала с Барри? – шепчу я изумленно.

Она кивает – да, мол.

– Но придержи эту мысль!

– Святые угодники, – бормочу я.

Мы все усаживаемся за стол, и Мартин стучит ножом по своему бокалу.

– Объявление! – начинает он, и обе дочки выпрямляются, обратившись в слух. Мартин торжественно улыбается. – Давайте поприветствуем Дженнифер на нашем ужине в честь Сочельника.

Он по очереди оглядывает каждого члена семьи и наконец останавливает свой взгляд на мне.

– Теперь, Дженнифер, хочу сообщить, что в Сочельник мы едим все любимые блюда девочек. Верно, девочки?

Девочки кивают.

– Поэтому на сегодняшнем ужине у нас коктейль из креветок, потом спагетти болоньезе, а затем будет десерт с сюрпризом.

– О-о, – выдыхаем мы дружно.

– Но сначала давайте сложим руки и помолимся.

Я бросаю взгляд на Изабель.

– Он обращается к Богу на Рождество, – шепотом поясняет она, и я стараюсь сохранять невозмутимое выражение лица.

Мартин смотрит на нас поверх своих очков-полумесяцев и проникновенно говорит:

– Лучше на Рождество, чем никогда.

– Давай же, – торопит его Изабель, – а то креветки остынут.

Девочки хихикают, а потом спохватываются, прикрывают рты руками и быстро снова складывают ладони в молитвенном жесте.

Мартин делает глубокий театральный вдох и откашливается.

– За то, что мы получаем, пусть Господь научит нас быть искренне благодарными.

– Аминь, – подхватываем мы, опуская руки, однако Мартин продолжает в каком-то проповедническом ударе:

– И спасибо Тебе, Господи…

Изабель удивленно смотрит на него через стол, словно это что-то новенькое.

– За то, что позволил Дженнифер быть с нами и обратил ее болезнь в ошибку. Нам есть за что быть благодарными в этом году, Господи. Мы все совершали ошибки. Прости нам наши промахи в жизни и дай нам силы быть твоими верными и смиренными слугами.

Я изо всех сил пытаюсь удержаться от смеха. Искоса смотрю на Изабель и встречаюсь с ней взглядом. Мы разделяем друг с другом момент детского смущения, в то время как ее дочери, с серьезными лицами и закрытыми глазами, играют во взрослых.

– И пожалуйста, Господи…

– Аминь! – перебивает его Изабель, вставая, и ее стул скрипит по полу. – А теперь давайте поедим. Девочки, помогите мне с сервировкой.

Девочки бросают быстрые взгляды на отца, а затем вскакивают и идут за ней. Сесилия приносит мне коктейль из креветок. Он красиво разложен в коктейльном бокале: креветки на листе латука, приправленные соусом. И под звон столовых приборов мы начинаем свою трапезу. Когда мы заканчиваем с первым блюдом, Изабель с девочками убирают со стола пустую посуду. Причем Изабель не позволяет мне помогать.

– Ты гостья, – заявляет она, – так что сиди спокойно.

Следующим пунктом в меню – спагетти болоньезе, и девочки громко им восхищаются. Мартин говорит, как им обеим повезло, потому что у него в детстве такого Рождества не было.

Изабель глядит на меня, покачивая головой.

– Он говорит то же самое каждый год, – шепчет она, закатив глаза. – Еще один ритуал.

– А тебе, Изабель, есть что сказать? Если да, ты могла бы поделиться с нами.

– О-о, Мартин! – отзывается его жена. – Ты меня пугаешь.

Я перевожу взгляд на Мартина.

Что бы там ни произошло с Барри, знает Мартин о нем или нет, он явно чувствует, что что-то изменилось, и напыщен, будто павлин.

Мы доедаем спагетти.

– Хорошо, – произносит Изабель, промокнув губы салфеткой. – Если все закончили, соберите тарелки, девочки, и я подам десерт.

Девочки делают, что велено, и Мартин наблюдает за ними с удовлетворенной улыбкой. Это, наверно, единственный раз в году, когда он позволяет остальным делать всю работу по дому. Надо ведь и Изабель когда-нибудь потрудиться.

Сестра исчезает в кладовой и возвращается с огромным тортом «Павлова», украшенным клубникой.

– Мой любимый! – восклицает Сесилия. – Спасибо, мамочка!

– И мой тоже, – подхватывает София.

– Это я заказал клубничный, – сообщает Мартин.

Я улыбаюсь про себя. Может, когда-нибудь я подам на стол любимый десерт своих детей, и они скажут: «Спасибо, мамочка!», и я порадуюсь, что рядом нет никого, кто мог бы заявить – «это я заказал клубничный».

Несмотря на душевную боль, я позволяю себе немного оптимизма. Этот маленький человек, растущий внутри меня, – сейчас самое важное в моей жизни. Это единственное, что я не должна потерять.

И благодаря этому все прежнее – боль, травмы, потери – кажется теперь совсем незначительным.

– А у нас хорошие новости, – объявляет Изабель, и все взгляды обращаются к ней. – Тетя Дженнифер ждет ребенка.

Девочки взвизгивают от радости, бросаются ко мне и обнимают. А Мартин вскидывает брови, глядя на меня с подозрением и недоумением.

– Поздравляю, Дженнифер, – его губы изображают натянутую улыбку, – ты ходячее чудо.

– Спасибо, – откликаюсь я, – срок еще маленький.

– Это просто потрясающе, – произносит Изабель. Но тут ее лицо вытягивается: – Ох, сестренка! Как жаль, что Гарри проводит Рождество со своей мамой. Им обоим нужно было прийти сюда, мы ведь теперь одна семья.

– Нам нужно поговорить об этом.

– О! – вспоминает она. – Точно.

Потом мы помогаем Изабель с уборкой посуды. Мне приходится настаивать, чтобы меня к этому допустили:

– Может, я и гостья, но я проведу здесь несколько дней и вовсе не хочу, чтобы ты потом жаловалась на мою лень!

– Ну ладно, – откликается Изабель.

Мартин раздает нам указания: как заправить посудомоечную машину, какие тарелки нужно вымыть в первую очередь, в какой шкаф что поставить. Кажется, я начинаю понимать, почему вообще появился Барри.