Книга Скажи мне все, страница 73 – Камбрия Брокманн

– Да, в школе. Одна девочка ненавидела меня и сделала всё, чтобы моя жизнь стала невыносимой, – солгала я.

Несколько секунд мы молчали; Макс оценивающе смотрел на меня. Я знала, что не похожа на человека, над которым можно издеваться, поэтому постаралась принять печальный вид. Я поставила локоть на свое поднятое колено и оперлась подбородком о ладонь.

– Я не знал этого о тебе, – сказал он.

– Сюрприз, – отозвалась я.

Макс почти засмеялся, потом вздохнул и оперся спиной о стол, прикрыв глаза. Несколько раз он сжал и разжал кулаки, словно вынуждая кровь течь быстрее, чтобы к конечностям вернулась чувствительность.

– Как твои руки-ноги? – спросила я.

– Лучше, – ответил он. Вид у него был виноватый и грустный.

– Всё в порядке, правда; не беспокойся, – сказала я. – Я не против побыть с тобой.

Макс посмотрел на меня, взгляд его был добрым и понимающим. Потом он попытался подняться, для устойчивости опираясь на стол.

– Надень рубашку, – посоветовала я. – Твои кубики просто жгут мне глаза.

Макс улыбнулся, постепенно возвращаясь в нормальное состояние. Потом натянул рубашку через голову, взлохматив свои влажные густые волосы.

– Тебе что-то было нужно? – спросил он, глядя на дверь. – Ты же стучалась ко мне, я помню.

– Ах да, – ответила я. – Я хотела проверить, подготовился ли ты к тесту.

Завтра днем нам предстоял тест по философии. Наша группа выбрала тему «Диспут о современной морали». У Макса философия входила в основной курс подготовки к медвузу, а Хейл порекомендовал мне взять этот курс, чтобы мое заявление на юридический факультет выглядело более весомым.

– Пока не подготовился, – сказал он. – Хочешь позаниматься вместе?

– Конечно, – отозвалась я, вставая и направляясь в гостиную.

Я включила одну из ламп, предпочитая ее тусклый свет яркому сиянию потолочных светильников. Халед, должно быть, был в библиотеке, но я понятия не имела, куда ушли остальные трое. Джемма, вероятно, опять на факультете драмы. Я мысленно сделала себе пометку чаще общаться с Джеммой и Руби. Полезно будет знать об их местонахождении. Джон в это время суток часто пропадал или в спортзале, или в комнате отдыха экономического факультета. Я поудобнее устроилась на диване и впилась зубами в яблоко из местных садов. Кислый сок защипал мой язык.

Макс со своим ноутбуком уселся в одно из широких кресел напротив меня.

– Готова? – спросил он.

– Ага.

Я с облегчением отмечала, как на его щеки возвращается цвет, а голос обретает обычное низкое и ровное звучание.

– Знаешь, – сказала я, – в конце концов я сумела защититься от той девчонки. Если у тебя есть проблема с тревожным расстройством, с паническими атаками… это можно решить.

– Спасибо, Малин, – произнес Макс, удивленно посмотрев на меня. Вид у него сделался несколько более уверенным.

Это заставило меня почувствовать себя могущественной – то, что я смогла вот так привести Макса в порядок. Мне нужно было сделать для него еще одну вещь, чтобы он мог полностью восстановиться. Но это должно было подождать до утра.

* * *

Поликлиника кампуса была несерьезным учреждением. По-моему, там в основном снабжали студентов упаковками ибупрофена от любых болей, какими бы они ни страдали, а потом отправляли их восвояси. Один парень с курса литературы мучился от аппендицита три дня, прежде чем медсестра осознала, что его нужно отправить в больницу.

Отделение психического здоровья, однако, работало эффектно. Несколько лет назад кто-то из студентов покончил с тобой, и администрация забила тревогу.

Клубы пара от моего дыхания смешивались с утренним туманом, пока я упругим шагом шла по дорожке. Прежде чем войти в здание, ссутулилась и сменила выражение лица. Потом слегка потерла глаза, размазывая тушь. Мои ботинки были мокрыми от росы, когда я открыла дверь.

В регистратуре меня приветствовала женщина, судя по виду – лет сорока с небольшим. Веки ее были тяжелыми от сонливости, рядом с ковриком для мыши стояла чашка с кофе, исходящая паром.

– Доброе утро, – сказала женщина, зевая. – Простуда?

– Э-э… нет, – ответила я, втягивая воздух носом и вызывая на глазах слезы. – Мне кажется, что мне надо с кем-нибудь поговорить…

– С кем-то из психологов? – уточнила она, глядя на меня; ее рука уже двигала мышку компьютера.

– Да, пожалуйста, – прошептала я.

– Хорошо, девочка, сейчас я посмотрю, когда следующее свободное окно для приема. – Регистраторша быстро, целеустремленно пощелкала кнопкой мыши. – Не могла бы ты…

Я прервала ее:

– Кажется, мне нужно прямо сейчас. – Широко раскрыла глаза, изобразив в них панику.

Она помедлила, вглядываясь в мое лицо, палец ее завис над кнопкой.

– Это срочно?

Я кивнула.

По тому, как регистраторша набирала номер по телефону и разговаривала с кем-то на том конце линии, можно было решить, что я принесла с собой бомбу. Голос ее был торопливым и приглушенным.

– Пойдем со мной, милая, – сказала она, вставая. – Тебе повезло, он пришел пораньше.

«О, отлично».

Регистраторша провела меня в помещение, похожее скорее на гостиную, чем на кабинет врача. На стенах висели репродукции картин, мебель и отделка были выполнены в успокаивающих оттенках. Я села в одно из огромных кресел и стала ждать, нарочно приняв такую позу, чтобы выглядеть слабой и уязвимой. Закрыв глаза, думала о Леви и Бо.

В коридоре послушался шепот, потом дверь распахнулась.

– Здравствуйте… Малин, верно? Я доктор Вонн. – У него была добрая улыбка.

– Здравствуйте, – пискнула я так тихо, что едва расслышала сама себя.

– И что у нас? – осведомился он, усаживаясь в другое кресло. На коленях у него лежала картонка-планшет с прищепкой, под которую был подсунут чистый лист бумаги.

Я не знала, почему он сказал «у нас». Меня это царапнуло, но я прогнала раздражение прочь. Начала хлюпать носом и заставила несколько крупных слезинок выкатиться из глаз. Для пущего эффекта сделала резкий вдох.

– Простите, – произнесла я.

– Прошу вас, не извиняйтесь. Вот, возьмите. – Он поднялся и протянул мне несколько бумажных платочков.

– Спасибо, – прошептала я, вытирая с лица размазанную тушь и сопли.

– Может быть, начнем? Что с вами происходит, почему вы пришли сюда сегодня? – ободряюще спросил он.

– Ну… – начала я и сделала паузу, несколько раз глубоко вздохнув. – Я единственный ребенок. Я люблю своих родителей. Но я испытываю сильное давление… я должна получать самые высокие баллы и все такое…