Книга Зови меня Златовлаской, страница 40 – Татьяна Никандрова

— А у тебя к нему по-прежнему никаких чувств? — поинтересовалась я.

Подруга отрицательно покачала головой. Но почему-то мне показалось, что она лукавит.

За прошедшую неделю Стас писал и звонил мне еще несколько раз, но я не отвечала. Каждый раз, когда он объявлялся, я вспоминала о том, что Влад дал ему мой номер. Внимание Стаса было доказательством того, что Влад ко мне равнодушен, и эта мысль ранила.

Как-то, направляясь из школы домой, я шла по школьному двору и услышала, как кто-то окликнул меня по имени. Это был Стас. Он приближался ко мне, и вид у него был довольно решительный. Выглядел он еще более эпатажно, чем в прошлый раз. Кислотно-розовая чудаковатая шапка, белая зимняя куртка, на ногах Тимберленды. Боковым зрением я замечала, что окружающие оборачиваются на него.

— Стас! Привет! Ты чего здесь? — я попыталась изобразить удивление.

— Привет, динамо! — он приблизился, пристально глядя мне в глаза.

— Прости, пожалуйста, я была так занята, ужасно занята, и еще… — сумбурно начала оправдываться я.

— Стоп-стоп! — он не дал мне договорить. — Мне показалось, мы неплохо поладили. Не убивай меня шаблонными отмазками, скажи прямо, в чем дело. О большем не прошу.

Я громко сглотнула, набираясь храбрости.

— Стас, ты отличный парень. Я не отвечала тебе, потому что мое сердце не свободно. Я не хотела давать ложных надежд. И вообще сейчас мне хочется побыть одной. Не в смысле прямо сейчас, а в данный период жизни.

— Ты с кем-то встречаешься? Влад говорил, что ты рассталась со своим парнем и что он был изрядным козлом, — в замешательстве произнес Стас.

— Нет, я ни с кем не встречаюсь. Просто…

— Просто что? Объясни толком!

— Просто мои чувства не взаимны, — тихо произнесла я.

Удивительно, что я призналась в этом перед человеком, которого вижу второй раз в жизни.

На лице Стаса застыло удивление. Затем он облегченно вздохнул и с улыбкой произнес:

— Все ясно. Знаешь, Саш, я готов стать клином. Ну, тем самым, которым другой клин выбивают.

Я посмотрела на него с укоризной.

— Ладно, я шучу, подруга, — он приблизился и обхватил мои плечи. — Я тебя понял. Клянусь, никаких приставаний, ни на что не претендую. Просто потусуемся вместе, а там, глядишь, и забудешь про свою безответную любовь.

Я неуверенно согласилась. Со Стасом было просто и уютно. Почему бы и нет.

До новогоднего представления оставалась неделя, и мы собирались на репетиции почти каждый день. Влад Ревков, хоть и согласился выступить с концертным номером, на репетиции не ходил. Сказал, что сделает нам всем сюрприз.

В этом году мы с Адой решили не выступать с танцем, так как обе были задействованы в театральной постановке.

В школе установили елку, и приближение Нового года, наконец, стало ощущаться. Все находились в приподнятом настроении. Булаткин всегда очень серьезно относился к праздникам и долго допытывался у нас с Адой, не будем ли мы возражать, если он преподнесет нам одинаковые подарки.

Вопрос был вызван тем, что в прошлом году Ада обиделась на него из-за того, что мне он подарил косметический набор, а ей кулинарный. Готовила Ада скверно, и всегда еле справлялась с заданиями по труду. Получив кулинарный набор от Булаткина, она посчитала его камнем в свой огород и разбушевалась. Я тогда откровенно не понимала Аду и жалела Булаткина, поэтому с легкостью дала согласие на то, чтобы в этом году мы с подругой получили идентичные подарки. Ада тоже согласилась, и на лице Антона изобразилось облегчение.

Когда мы с Адой в конце дня вышли из кабинета, моему взору предстала отвратительная картина: Полосова Даша ползала по коридору, собирая свои разбросанные повсюду вещи: пенал, тетради, книги, блокнот с ее рисунками.

После случая с украденной обувью я стала понемногу сближаться с Дашей. Она была тихая, забитая и, как оказалось, очень талантливая. Она рисовала поражающее воображение рисунки. Ее картины, изображающие иногда сцены с людьми, иногда просто предметы, а иногда и вовсе какие-то абстракции, отображали целый спектр эмоций: любовь и ненависть, боль и облегчение, страх и безмятежность. Своими рисунками Даша будто создавала параллельный мир, и казалось, что в нем ей было гораздо уютнее.

Даша выглядела очень беспомощно. Как только она протягивала руку к своей вещи, кто-то из ее одноклассников отшвыривал вещь в сторону. Все это напоминало извращенную версию игры "собачка", когда игроки перебрасывают друг другу мяч, а задача "собачки" его перехватить.

Жестоким увеселением руководил Андрей Зайцев. Я знала его, потому что моя класснуха Лариса Сергеевна не раз таскала его к директору за курение на территории школы.

На весь коридор раздавался его отвратительный смех и оскорбительные шуточки. Его закадычная подружка Лера Комарова с удовлетворением смотрела на ужасную игру и подначивала Андрея, словно верного охотничьего пса.

Не раздумывая, я бросилась помогать Даше собирать ее вещи. Ада сорвалась с места одновременно со мной. Я подскочила к блокноту рисунками и практически выдернула его из рук и одной из мерзких одноклассниц Даши.

Боковым зрением я заметила, что Ада рванула к пеналу, и на ее пути встал Зайцев. Повернув голову, я увидела бешенство на его лице. Очевидно, ему было не по вкусу, что кто-то спасает его "боксерскую грушу", которой он считал Дашу. Ада ловко нагнулась и перехватила пенал. В ответ раздался разъяренный голос Зайцева:

— Верни сюда, сучка!

Услышав оскорбление, Ада застыла на месте в паре метров от обидчика. Она прищурила глаза и, сильно замахнувшись, бросила пенал прямо Зайцеву в лицо.

— Да подавись! — со смехом прокричала она.

Судя по удару, в пенале было что-то тяжелое. Может, металлический циркуль? Он взревел, прикоснулся к лицу и направился к Аде.

Неожиданно, как будто из ниоткуда, появился Булаткин. Он встал перед Адой, воинственно глядя на Зайцева. Антон был почти на голову выше разъяренного девятиклассника и значительно крупнее его. Зайцев притормозил, сверля Булаткина взглядом.

Воспользовавшись паузой, мы с Дашей оперативно собрали все валявшиеся вещи. Никто из ее одноклассников нам больше не препятствовал.

Какое-то время Зайцев раздумывал, стоит ли ввязываться в конфликт с Антоном, и после нехитрых логических операций, проведенных в его неразвитом мозгу, решил отступить. К тому же в конце коридора послышались голоса учителей.

Мы вчетвером поспешили прочь.

— Ад, ну ты чего? — возмущенно начал Антон. — Ты же первая применила к нему физическую силу. А если б он дал сдачи?

— Да не дал бы, ты что, куча свидетелей, — беспечно ответила Ада.

— Да он тот еще отморозок. По нему же видно, — настаивал Антон.

— Антон прав, Зайцев бывает совсем неадекватным. У него даже с полицией проблемы, на учете стоит, — вмешалась Даша.