Книга Тяжесть слова, страница 85 – Екатерина Гичко

Малыш завозился и распахнул глазки. Наагасах вздрогнул от неожиданности, и улыбка сползла с его лица. Глаза его сына были совершенно черные, как у его дяди Риалаша. Он прижал сына к груди одной рукой, а второй развел в стороны пеленки. На кончике хвоста обнаружилась пока еще мягкая костяная пластина. Но больше всего его поразили шишечки на локтях и плечах младенца. Слишком много признаков утерянного рода.　

Похоже, что-то такое отразилось на его лице, потому что Таюна забеспокоилась. Она перевернулась на бок, игнорируя уговоры помощников лекаря, которые приводили ее в порядок.　

— Отдай! — снова потребовала она.　

Возникло ощущение, что она сейчас обернется и бросится.　

— Нужно отдать ей ребенка, — сказала наагалейя, — она может броситься.　

— Но я отец…　

— Наагашейду это не помогло, — безоговорочным тоном сообщила наагалейя. — У нее сейчас обострены все инстинкты. Скажите спасибо, что она вообще еще просит. Наагашейдиса после своих первых родов просто молча обернулась и бросилась. Тогда она прокусила наагашейду хвост.　

Он подполз к кровати и положил ребенка рядом с женой. Она тут же жадно осмотрела его и легко, словно крылом птицы, прикоснулась к хвостику, к шишечкам на локтях… А затем бросила на присутствующих упреждающий злой взгляд.　

— Он красивый!　

Наагасах улыбнулся, широко и искренне.　

— Он очень красивый, — согласился он.　

— Один из самых красивых детей, что я видела, — не стала спорить наагалейя.　

Таюна слегка успокоилась. На ребенка она смотрела с таким восторгом в глазах. Аршавеше опустился на пол рядом с кроватью.　

— Таюна, дорогая моя, тебя нужно привести в порядок, — мягко начал уговаривать он.　

— Давай, с ребенком посижу я, а наагалейя займется тобой.　

Таюна зашипела и прикрыла обожаемого сына рукой.　

— Ты меня любишь? — тихо, с улыбкой спросил наагасах.　

На ее лице появилось растерянное выражение.　

— Если любишь, то дай мне ребенка. Ненадолго. Я буду сидеть рядом с тобой.　

На ее лице появилось жалкое выражение, губы затряслись, глаза повлажнели. Она убрала руку, но смотрела так, словно он забирает у нее все самое ценное. Наагасах принял сына на руки, наагалейя с помощниками тут же взялись за дело. Через пятнадцать минут Таюну привели в порядок, постель перестелили, и наагасах вместе с сыном лег на кровать рядом с ней. Она сразу прижалась к его боку и требовательно потянула сверток на себя. Успокоилась только тогда, когда сын оказался на ее груди. А наагасах лежал рядом, гладил ее по волосам и улыбался тому, как хитро он у нее выудил признание в любви.