Книга Театральные люди, страница 65 – Сергей Николаевич

Рената горячится, сжимая руки в кулаки. Все думают, что она такая рассеянно-податливая, а она, наоборот, может быть очень даже резкой, непробиваемой и жесткой. И в гневе я ее видел, может быть, даже чаще, чем в состоянии улыбчивого покоя и светской безмятежности.

Однажды мы крупно поссорились. Дело было так. Издательский дом «Коммерсант» запускал новый глянцевый проект — журнал Citizen K по французской лицензии. Меня пригласили на место главного редактора. Для первой обложки требовалось что-то сногсшибательно прекрасное. Но что? А точнее, кто? Западные звезды в качестве объектов желания маркетингу «Коммерсанта» не подходили.

Стали перебирать отечественных знаменитостей. Все сошлись, что круче Земфиры на тот момент нет никого. Она как раз готовила к запуску свой новый альбом «Спасибо». Но как до нее добраться, как уговорить? О невыносимом характере Земфиры знали все. И, разумеется, перед ней трепетали. Только накануне произошел ее разрыв с гендиректором Первого канала Константином Эрнстом. Говорят, он кричал ей, когда она выходила из его кабинета: «Будешь петь, как раньше, в подземном переходе в Казани!»

Земфира ухитрилась послать все главные звукозаписывающие компании страны, поэтому выпускать и распространять свой новый альбом ей было не с кем. Ходили упорные слухи, что она даже готова выложить его бесплатно в сеть, как это делают западные звезды. Притом что среди композиций в альбоме были несколько заведомых хитов и такой абсолютный шедевр, как «Мы разбиваемся».

Далее последовали мои переговоры с Ренатой, выступившей ее доверенным лицом. Про ее отношения с Земфирой я ничего не знал и, если честно, не стремился знать. Ну, дружат и дружат. Какое кому дело? Я был знаком с Димой, знал, что они развелись, когда на горизонте возникла Земфира, но как и в каком качестве, меня это не интересовало.

Странное дело: несмотря на давнюю принадлежность к журналистскому цеху, какой-то инстинкт самосохранения срабатывает у меня каждый раз, когда речь заходит о близких людях. Я не в состоянии ни читать о них в «желтой прессе», ни смотреть программы по нашему ТВ. Ведь на самом деле это очень просто — выключить телевизор или отправить в мусорную урну газетку. Что-то подобное я проделывал, как только там писали о личной жизни Ренаты.

Речь шла о сугубо деловом предложении. Мы размещаем рекламу альбома «Спасибо» на целую полосу в «Коммерсанте-Daily», оплачиваем какое-то количество билбордов в центре Москвы, устраиваем громкую презентацию, а заодно договариваемся с Евгением Чичваркиным, у которого тогда еще не отобрали «Евросеть», что он возьмет диск в продажу, а часть тиража вкладываем в журнал. И все это только ради того, чтобы Земфира снялась на обложке первого номера Citizen К.

Неуступчивая звезда долго думала, но в конце концов под влиянием подруги сказала «да». Все быстро завертелось. Была устроена специальная фотосессия в Париже, где Рената и Земфира позировали в кутюрных нарядах из последних коллекций. Общение наше было сугубо деловым и конструктивным. Я старался выдерживать максимальную дистанцию, понимая, как многое зависит от этой съемки и как легко может сорваться сложная конструкция по чьей-то неосторожности.

Такая опасность возникла, когда на съемку в парижском отеле Le Bristol заявился главный редактор французского Citizen K месье Капофф. Легендарная личность, немного фрик, немного актер, черный романтик, состоящий в приятельских отношениях со всем Парижем. Совершенно непредсказуемый, безумноватый человек, он появился после очередной «пластики» в леопардовом манто, на высоких каблуках, со спутанной челкой, закрывавшей ему пол-лица.

Ни здравствуй, ни прощай, он направился прямиком к Земфире, готовившейся к очередной фотосессии, со словами: «So nice girl».

А затем, о ужас, дотронулся и пощупал ее жесткие волосы: «…And so nice hair!»

Земфира метнула в его сторону кинжальный взгляд, а потом процедила сквозь зубы, обращаясь ко мне:

— Переведите этому типу, что если он еще раз до меня дотронется, то получит по яйцам без предупреждения.

В этот момент в номер впорхнула Рената и отвлекла на себя внимание Капоффа.

— О, Renata… — прошептал француз, разглядывая ее в упор.

Он был уже подготовлен моими мейлами, что в Париже его ждет встреча с реинкарнацией Марлен Дитрих и Греты Гарбо в одном лице. Похоже, я перестарался.

— Сколько ей лет? — спросил он меня по-английски.

— Что-то около сорока.

— Скажи ей, что если она будет так красить губы, то всегда будет выглядеть на пятьдесят пять.

Уверен, что Рената не поняла ни слова из нашего обмена репликами, но каким-то шестым чувством почувствовала, что надо дать незамедлительный отпор.

— Пожалуйста, — обратилась она к подоспевшему визажисту, — сделайте мне суперкрасный рот.

В этот момент я понял, что если не изолирую Капоффа, то съемка может не состояться. Каким-то образом мне удалось его нейтрализовать. Впрочем, он сам, почувствовав себя лишним на этом празднике российского гламура, вскоре удалился, сказав на прощание и тыча пальцем в сторону Ренаты: «She is not divine» ^[1].

А дальше случилось то, что я никак не мог предусмотреть.

Номер «Коммерсант-Daily» был сдан в печать, вышла огромная во всю полосу реклама обложки альбома Земфиры с ее портретом. Полным ходом разворачивалась подготовка к вечеру в галерее «Триумф», где должна была состояться презентация журнала и альбома Земфиры одновременно, как вдруг в восемь утра раздался звонок Ренаты. Я был в этот момент в аэропорту Шереметьево накануне вылета в Венецию.

— Произошло ужасное, — услышал я сдавленный голос в трубке.

— Что случилось? Что не так?

— На билборды пошла фотография, где мы вдвоем с Земфирой.

Я тут же сообразил, что отдел маркетинга издательского дома для пущей раскрутки решил запустить вместо журнальной обложки фотографию Ренаты и Земфиры вдвоем. В общем, ничего криминального в этом не было, но получалось как-то слишком откровенно и на продажу. Формально я за это не отвечал, но как инициатор и продюсер проекта нес ответственность и за билборды тоже.

— Их надо уничтожить, — последовал приказ, не подлежащий обсуждению.

— Но как, Рената, как?

— Ногтями, — прошипела она и бросила трубку.

Не успел я приземлиться в аэропорту Сан-Марко, как позвонила Земфира с воплем, что мне будет полный … и что ее еще никто так не унижал, как я. О Господи! В тот момент мне хотелось утопиться в Лагуне.

В результате долгих переговоров с генеральным директором ИД Демьяном Кудрявцевым злополучные билборды удалось быстро демонтировать, заменив на другие. Там Земфира пребывала в гордом одиночестве. Как сказал бывший редактор «ОМ» Игорь Григорьев, узнав о моих злоключениях с обеими дамами: «Я бы умер».