Онлайн книга «Лабиринт для Слепого»
– Что, тоже суеверный? – Да нет, просто любопытно. Мужчины посмотрели в глаза друг другу. – Ну, мы как дети, – сказал Глеб. – Ничего в этом плохого нет, – ответил Полковник, поднял свою чашку и принялся поворачивать ее, рассматривая рисунок, образовавшийся на дне. – И что там? – спросил Глеб. – Очень похоже на собаку с раскрытой пастью. – Да, похоже, – согласился Глеб. – Только глаза не хватает. – А покажи, что у тебя? Глеб поднял свою чашечку и подвинул к Поливанову. Тот посмотрел и улыбнулся. – А у тебя похоже на женщину. – Где? – наклонился Глеб. – Вот, смотри. Это голова, это грудь, а вот это волосы. – Ну, тебе всюду женщины мерещатся! – пошутил Сиверов и подал полковнику руку. – Я пойду, пожалуй. – Успехов, – ответил Поливанов, продолжая рассматривать кофейные разводы на дне чашки. * * * Глеб покинул кафе, сел в свои «жигули» цвета мокрого асфальта и нажал на газ. А Поливанов еще долго сидел за столиком, размышляя над кофейной гущей, поворачивая чашку то так, то эдак. * * * Автомобиль Глеба Сиверова мчался в сторону Крымской набережной. Глеб въехал в соседний с домом Прищепова двор, тщательно закрыл машину и побежал к таксофону. Даже не вытаскивая из внутреннего кармана своей куртки твердый кусочек картона с золотой витиеватой надписью, Глеб по памяти набрал номер Прищепова. Альберт Николаевич долго не подходил к телефону, и у Глеба уже мелькнуло подозрение, что он уехал куда-нибудь. Наконец трубку подняли. – Вас слушают, – раздался вкрадчивый голос Альберта. – Это Молчанов беспокоит, – твердо и чуть нагловато сказал Глеб. – Альберт Николаевич, надо встретиться. – Что, прямо сейчас? – Да, дело не терпит отлагательства, – так же твердо сказал Глеб. Прищепов замешкался и некоторое время раздумывал Глеб представлял себе его лицо, представлял, как тот морщится, словно от зубной боли, и шевелит губами. – Ну что ж, давайте встретимся, – наконец согласился Прищепов, – только когда и где? – Я недалеко от вашего дома. Желательно прямо сейчас. – Сейчас? – недовольно пробормотал Прищепов. – Да-да, прямо сейчас, минут через десять. Я к вам поднимусь, – тоном, не терпящим возражений, сказал Глеб. – Хорошо, только я… Но Глеб уже повесил трубку. * * * Прищепов положил трубку, опустился в кресло и потер виски. «Что это такое? Что все это может значить?» – задумался он, быстро моргая глазами, под которыми темнели мешки. Он уже давно пересчитал деньги и через час собирался встретиться у ВВЦ с директором музея, экспонаты которого должны были отправиться за океан, в далекий Лос-Анджелес. «Что же ему надо? – размышлял Прищепов. – К чему такая спешка? Ну, ладно…» Он уже был одет, шелковый халат висел на плечиках. Прищепов расхаживал по квартире. Зазвенел звонок. «Да, он пунктуален», – отметил про себя Альберт Николаевич, подходя к двери и глядя в глазок. За дверью стоял и улыбался Глеб Сиверов. На плече у него висела спортивная сумка. «Неужели деньги притащил?» – подумал Альберт Николаевич, открывая свои замысловатые замки. – Добрый день, – сказал Глеб, входя в квартиру. – Здравствуйте, здравствуйте. Неожиданный, конечно, звонок. У меня тут дела… – быстро заговорил Прищепов, – у меня деловое свидание, так что времени у меня не много. – А я думаю, что вы найдете для этого разговора время. – Присаживайтесь, – пригласил гостя Прищепов и прошел в гостиную. Глеб последовал за ним и буквально плюхнулся на мягкий кожаный диван. Сумку он оставил в прихожей. – Так в чем дело? – Знаете, Альберт Николаевич, мне надоело темнить и вести с вами беспредметные переговоры. Скажите, на кого вы работаете? Кто стоит за вами? От этих вопросов меценат поежился, и его глаза заморгали еще быстрее. – Я не понимаю, о чем вы говорите. – Да все вы понимаете. – Ну, конечно, я связан с определенными людьми… – принялся пространно объяснять любитель антиквариата, – Я знаком со многими коллекционерами, с дипломатами, с директорами музеев и владельцами галерей… – Я не об этом, – оборвал его Глеб. – Тогда я не понимаю. – Я о наркотиках. – О каких наркотиках?! – нервно воскликнул Прищепов и вскочил с кресла, словно на сиденье оказались горячие угли. – О самых обыкновенных. Вернее, о тех, которые вы продаете. – Я ничего не продаю. – Да ладно, будет, – отрезал Глеб. – Чем быстрее вы все расскажете, тем лучше будет для вас. – Я не понимаю, о чем вы говорите… Это наглость – вот так вот обвинять меня в том, чего я даже. не знаю. – Это вы продали наркотики Бычкову-Бочкареву, это из-за вас погибла Катя Сизова, молодая красивая девушка. Это по вашей наводке, скорее всего, была убита Колотова. – Что, Колотова?! – взвизгнул меценат, отступая к стене. Он вел себя настолько естественно, и каждый его жест, интонация, выражение лица были безукоризненны, как у профессионального актера, хорошо знающего свою роль – роль человека, обвиняемого в том, чего он никогда не совершал. – Не будем играть, давайте говорить начистоту, – Глеб вытащил пистолет с глушителем и положил перед собой. Альберт Николаевич с ужасом смотрел на оружие, лежащее на столе. – Уберите, уберите, зачем это? Я человек, связанный с искусством, с картинами, книгами, иконами, предметами старины, и ничего не знаю ни о каких наркотиках. Уберите оружие. – Я его уберу, если вы все расскажете мне начистоту. – Но что я могу вам рассказать, если мне ничего не известно? Тогда Глеб сунул руку во внутренний карман куртки и бросил на стол три фотоснимка. – Посмотрите внимательно. Может, это освежит вашу память. Прищепов семенящей походкой приблизился к столику и взглянул на фотоснимки. Его лицо осталось таким же, как и было, только сердце забилось глухо и учащенно, и Прищепову показалось, что оно вот-вот выскочит из груди. |