Онлайн книга «Мост в чужую мечту»
|
– Неплохо ты устроился! Я-то представляла: он живет в холодной голубятне. Кашляет, кутается в тряпочки. Пьет талую воду из ржавого чайника. Греет руки, поджигая щепочки в тазике, – сказала Рина. Гамов ухмыльнулся: – Люблю все красивое! От того, что я окружу себя уродливыми предметами, мир не станет лучше. Рина настороженно покосилась на него. После встречи на Болотной площади в Школе психического развития она усвоила, что адресация к всемирному счастью – тревожный колокольчик. – А что ведьм… э-э… – начала Рина, но, заметив, что Гамов стал поднимать брови, торопливо поправилась: – Твои друзья не ищут тебя? – Мои, как ты выразилась, друзья ищут Аля. Ну и меня за компанию. Знают, что он забияка, и на рассвете запускают на малых высотах самых наглых самцов. По квадратам. Ждут, что Аль начнет охранять территорию и выдаст себя, – ответил Гамов спокойно. – И?.. – Как видишь, пока не нашли. Рина сняла один из арбалетов и прицелилась в стену. Надо же, какой легкий! И мощный! Ее собственный шнеппер показался ей нелепой детской игрушкой. – Получила мой нож, а теперь на арбалет заришься? – проницательно спросил Гамов. – Слишком громоздкий. Да и в нырок с таким не п-пойдешь: расплавится, – заявила Рина, подумав, что именно это сказал бы Макс. Она даже заикнулась на том месте, где заикнулся бы он. Способность к подражанию у нее была потрясающей. Одним движением она натянула рычаг, вложила болт и стала искать глазами, во что выстрелить. – Не надо! Железо в голубятне тонкое! – предупредил Гамов. – Правда? – не поверив, Рина потянула курок. Спуск оказался возмутительно легким. Ложе чуть дернулось, и в стене на уровне головы Рины появилась дыра размером с кулак. Сразу потянуло холодом. – Ой, прости! Ну ничего! Повесишь какую-нибудь картину! – посоветовала добрая девочка Рина. – Девятьсот шестьдесят долларов, – без особой жадности в голосе сказал Гамов. – Где? – Уже нигде. Столько стоил болт со сменным разрывным наконечником и сбалансированным оперением. Ну и плюс нелегальная провозка через три границы. – Давай найдем! – предложила Рина. Евгений дернул углом рта. – Не надо! Этот тип болтов мне разонравился. Давно собирался расстрелять их и заказать новые. Рину грызла совесть. – Может, все же поискать? – А чего искать? Там напротив детская площадка, а болт с самонаведением, – зевнул Гамов. Похолодев, Рина рванулась к двери и лишь на улице запоздало поняла, что это была шутка. Аль по снегу носился за Гавром, опрокидывал его и притворялся, что перегрызает горло. Гавр же притворялся, что распарывает ему живот когтями задних лап. Милые такие игры на свежем воздухе. Рина подумала, что вполне можно зачеркнуть слово «голубятня» и написать мелом «гиелятня». Когда она вернулась, Евгений затыкал дыру в стене шерстяным носком. Он делал это с таким унынием, что Рине расхотелось его убивать. – Надеюсь, носок стоит не девятьсот долларов? – поинтересовалась она ехидно. – Меньше. Носки я купил у бабки рядом с метро. Рина разочаровалась. – Разве миллионеры так делают? За каждым носком они должны ездить в Париж, чтобы в него вшивали стразы. Гамов еще смеялся, когда Рина внезапно спросила его: – Ты все еще думаешь о Насте? Гамов стал серьезным. – Какой ответ тебе нужен? Честный? Честный мужской? Или честный ответ в редакции для женщин? Рина запуталась в обилии правд бедолаги Гамова. С ее точки зрения, правда могла быть только одна. Все другие – варианты обмана или, хуже того, самообмана. – Давай уж все три! – сказала она. – Все три – перебор. К тому же они, по сути, смежные. Выбирай один. – Тогда… м-м… ну просто честный! – Честный: я сам до конца не разобрался. Конечно, все это представление с цветком – глупейшая мелодрама по сценарию Белдо. Дионисий Тигранович отмазывал меня от патрулирования и позволял жить по свободному графику, а я… тоже кое-что делал для него. – Так, значит, ты не?.. – Не перебивай! Я очень скоро разобрался, что девушка была под действием артефакта, менявшего ее внешность. Недавно я спрятался в Копытове, так, из любопытства, и видел ее… настоящую. Не поверишь, сразу узнал. Она смешная… нелепая… встопорщенная… такая вся… ну словно с гранатой под танк… Но я почему-то все время о ней вспоминаю. Мне неловко, и совестно, и жалко ее, и тревожно… Понимаешь, ее глаза… они действительно страдают. Реакция Рины была сама женская: переводить все стрелки на себя. Хоть про Клеопатру говори, хоть про судьбы крестьянок в средневековой Греции. – А мои глаза? Не страдают, что ли? – возмутилась она. Гамов тактично не дал прямого ответа. – Ты царь-девица. Екатерина Третья и последняя… Рина надулась. Это она-то не мученица? Сейчас она ему покажет! И вообще где гарантия, что Гамов не скормил ей правду в редакции для женщин? Глаза страдающие! Очень уж красиво, вроде той истории с астрой. Рина собралась было вернуться к откапыванию других вариантов ответа, но тут ей попались на глаза часы. Кошмар! Если она хочет попасть сегодня к Мамасе и что-то успеть, то… – Ладно, мужская правда! Я пошла! Гавра оставлю у тебя до завтра. Не против? – Против. – Что, совсем? – испугалась Рина. Гамов смягчился. – Ну так и быть, пусть остается! У Рины мгновенно произошло переключение сознания. Она была как кошка – пусти ее в дом, и уже непонятно, кто тут хозяин. – А приручать его и не мечтай! – ревниво продолжала она. Гамов медленно покачал головой: – Приручать? Зачем? Не имею ни малейшего желания, чтобы меня укусила чужая гиела! – А если Гавр не укусит? – Тогда меня порвет Аль. – АЛЬ? – Он очень ревнив. Я даже седло чужое не могу взять, – смущенно буркнул Гамов. Добираясь на маршрутке до метро «Владыкино», Рина размышляла о том, что всякая привязанность оплачивается частицей собственной свободы. Не смешно ли? Великолепный Гамов морскую свинку не может погладить, чтобы не вызвать ревности своей гиелы. И кто после этого кого приручил? * * * Артурыча не было. Он уехал куда-то далеко за детским кремом и шампунями. Заказов перед Новым годом было много, и он то и дело мотался туда-обратно. Мамасю Рина застала с завязанным горлом и с банкой варенья. |