Книга Каждый второй уик-энд, страница 4 – Эбигейл Джонсон

– …я думала, ты просто любишь смотреть старые фильмы. Не это ли ты снимаешь все время? – Она потянулась к моей камере, и я резко дернулась в сторону, чуть ли не рыча.

Я догадывалась, что к категории «старых» Шелли причисляла фильмы 1980-х. А мне они особенно нравились, поскольку отражали атмосферу тех лет, когда мои родители еще не встретились и не потеряли голову настолько, чтобы пожениться и произвести меня на свет. В общем, старые добрые времена. Но не сказать, чтобы я смотрела только «старые» фильмы.

– Может, если бы ты не скрывала от меня, чем живешь, мне не пришлось бы рыться в твоей почте или врываться на балкон, чтобы что-то узнать. Я просто… – Она стиснула зубы. – Мне это надоело. Я не могу контролировать то, чем ты занимаешься у своей матери, но здесь ты должна следовать правилам отца.

Я заглушила свой безмолвный крик. Не совсем, но почти. Будь моя воля, я бы так и молчала, но мне хотелось, чтобы она ушла и рассказала обо всем отцу. – Он никогда не устанавливал для меня никаких правил. Видишь ли, для этого ему пришлось бы время от времени здесь появляться.

У Шелли дернулось веко, и ее голос смягчился:

– У него сейчас очень много работы…

– Адам, смотрел в последнее время хорошие фильмы? – Не знаю, заткнулась ли Шелли, когда я перебила ее, или мне просто удалось заглушить ее болтовню. Я уже не раз слышала от нее эту фразу и не собиралась выслушивать все снова.

– Мы договорились, что я отвечаю за тебя, когда ты здесь.

Мое сердитое «я» редко добивалось чего-то, разве что рождало мое плачущее «я», которое задерживалось надолго. Поэтому, наплевав на все инстинкты, я заставила свой голос звучать бодро и весело:

– Я не подписывалась на это. И каковы же условия договора?

Шелли уперла руки в бока, ее ноздри раздулись от гнева.

– Никаких условий в пятнадцать лет, мала еще, ну да ладно, делай что хочешь. Ты всегда поступаешь по-своему. – Она швырнула мне пачку сигарет и махнула рукой в сторону балкона Адама. – Пожалуйста, не перелезай через перила, когда будешь уходить. – А мне бросила на прощание: – Я оставила пакет с материалами на твоей кровати. О, и я пришла сюда, чтобы сказать, что твой отец сегодня не придет ночевать. Ума не приложу, с чего бы это.

У меня защипало глаза и стало больно дышать, но я ничем себя не выдала. Шелли, не оглядываясь, закрыла за собой балконную дверь. Только со второй попытки мне удалось прикурить еще одну сигарету. Я уставилась на тонкую струйку дыма, что тянулась вверх. Адам смотрел вслед Шелли, слегка приоткрыв рот и широко распахнув глаза.

– Подожди, скоро и ты свою получишь, – сказала я ему.

Он моргнул и словно очнулся от испуганного оцепенения.

– Получу что?

– Свою Шелли. Или у твоего отца уже есть подружка?

– Что? Нет. У него нет подружки. Мои родители только что расстались. Они еще даже не говорят о разводе.

– С каких пор это имеет значение? Шелли появилась в кадре задолго до того, как началась бумажная волокита. В тот год Рождество прошло просто на ура. Все знали, что всем все известно, но, поскольку моя мама официально еще не спустила курок, праздновали в нашем доме с размахом. В этом году родители находились в состоянии войны, сражаясь за право отмечать со мной рождение Спасителя.

– Нет, – сказал Адам. – У моих все не так. Не было никаких романов на стороне или чего-то еще. Я даже не могу себе представить, чтобы у моего отца была подружка.

– Но ты же не видел, как он смотрит на Шелли. В отличие от тебя, он не шарахается, когда она пытается его обнять. – По выражению лица Адама я догадалась, что он уже стал свидетелем подобной сцены в коридоре. – Или я могу ошибаться. – Только я не ошибалась.

Адам все еще хмурился, но на этот раз из-за меня, а не из-за неприятной идеи, которую я ему навязала.

– Он не… ты понятия не имеешь о том, что происходит в моей семье. Очевидно, что в твоей семье все серьезно испорчено. У меня же… – он запнулся, – обычная путаница. Мой папа не собирается ни с кем встречаться, а моя мама – не какая-то там…

– О, я надеюсь, ты закончишь эту фразу. Учитывая, что твое мнение о моей матери целиком и полностью сформировано Шелли, твоя мысль, должно быть, на редкость свежа. – Я подперла подбородок кулаками и уставилась на него широко распахнутыми, выжидающими глазами.

Румянец, окрасивший его шею и щеки, на этот раз показался мне отнюдь не милым. Адам пошевелил челюстью, как будто физически заставляя себя сказать совсем не то, что хотел.

– Наши родители разные, понимаешь? Это все, что я пытаюсь объяснить.

– Тогда выкладывай. Ты говоришь, что никто из твоих не ходил налево, но, возможно, они просто хорошо это скрывали.

Адам посмотрел на меня, как на дерьмо, в которое вляпался. Мне не привыкать, так что я спустила это на тормозах.

– Да что с тобой такое? Ты совсем запуталась, понимаешь?

К тому времени моя сигарета уже догорела и я достигла порога страданий-чтобы-разозлить-папу-через-Шелли с точки зрения температуры. Совершенно задубевшая от холода, я переосмысливала свои первые впечатления об Адаме. Фильм, крутившийся в голове, внезапно обрел зловещую тематику, превращаясь в ужастик.

– Ладно, как скажешь. Я собираюсь вернуться в свою комнату, но ты можешь остаться, докурить мои сигареты, если хочешь. – Я кивнула в сторону почти полной пачки. – Может, это разозлит и твоего отца.

– Воздержусь. Мне не нужно прибегать к таким мелким пакостям, чтобы наказать своего отца.

Я ухмыльнулась во весь щербатый рот:

– Просвети меня – о мудрейший! – насколько взрослым нужно быть, чтобы звонить мамочке через две секунды после того, как прибыл на место.

Он ничего не сказал, просто подошел к стене и полез обратно на свой балкон.

– О нет. Так скоро нас покидаешь? У меня в запасе еще полно мелких пакостей, которые мы могли бы сделать вместе.

Адам высунул голову из-за перегородки, как только очутился на своем балконе.

– Слушай, а ты часто здесь бываешь?

– Каждый второй уик-энд.

Он повесил голову.

– Я тоже.

Я не стала утруждать себя фальшивой улыбкой.

– Ура.

Адам

Какого. Черта.

Я оглядел свои ладони, содранные в кровь после спешного и чуть не стоившего мне жизни возвращения на собственный балкон. Перила, внизу шершавые от ржавчины, сверху стали скользкими от недавнего дождя. Тошнота, холод и жжение пронзили меня в ту долю секунды, когда я оступился и едва не рухнул с шестого этажа навстречу смерти.

В холодном поту, я чувствовал, как колотится сердце. Мне, конечно, хотелось списать это на едва не состоявшееся падение или, может, выкуренную сигарету, но я не мог. Это из-за нее. Джолин. Из-за сказанных ею слов. Вернувшись в свою комнату – вернее, комнату, в которой остановился, – я упал в изножье своей – нет, просто – кровати и обхватил голову руками. Я чувствовал себя каким-то придурком, но в то же время не хотел зацикливаться на этом, особенно когда за стенкой звучал смех отца и Джереми.