Книга Данте. Преступление света, страница 22 – Джулио Леони

— Выходит, потом ваш поджигатель устыдился содеянного и заколол себя самого двумя ударами кинжала в спину?

Начальник стражи не проронил ни слова.

— А вы больше ничего не заметили? — безжалостно продолжал Данте, показав на лежавшие рядом с убитым остатки почти полностью сгоревших больших листов пергамента.

— Что это такое? — поморщился начальник стражи. — Опять книга?

— Вряд ли, — покачал головой Данте. — Листы слишком большие для книги. И никаких следов переплета. Скорее всего, это были какие-то чертежи, — продолжал он, взяв в руки крошащийся пергаментный лист.

Внезапно поэт вспомнил большую пустую сумку в комнате Бигарелли. Его сумка пахла чернилами.

— Четвертый человек… Значит, это он всех убил… А кто же прикончил его самого? — пробормотал растерявшийся начальник стражи. Казалось, он ждет, чтобы Данте разгадал для него эту головоломную загадку, но поэт молчал, задумчиво потирая подбородок рукой.

Солнце клонилось к закату. Вскоре стемнеет. Здесь больше нечего делать…

Убедившись в том, что карманы покойника пусты, Данте приказал закопать его под пинией в стороне от пожарища.

Никто не прочитал заупокойной молитвы над обугленным трупом…

ВЕЧЕР. У ПИЗАНСКОЙ ДОРОГИ

— Добрый вечер, мессир Алигьери! — воскликнул Франческино Колонна, театральным жестом сорвав с головы шапку. — Эй вы, приветствуйте флорентийского приора! — крикнул он своим спутникам.

Все трое отвесили неглубокие поклоны и что-то пробормотали.

— А что вы здесь делаете, Колонна? Это ведь не дорога в Рим.

— Мой родной город надежно стоит на своих холмах уже две тысячи лет. Постоит и еще немного без меня. Чего мне торопиться? Ведь и у вас предостаточно дичи! — воскликнул юноша и вытащил из чересседельной сумки окровавленного кролика.

— Не велика добыча для четырех молодцов, — заметил Данте, кивнув на державшихся поодаль спутников Франческино. — А это ваши друзья?

— Веселые попутчики. Они тоже направляются в Рим на юбилей. Я познакомился с ними по дороге из Болоньи. Прежде чем пуститься в дальнейший путь, мы решили развлечься конной охотой.

— А вы знаете, где находитесь?

— Кажется, где-то к северу от новых стен. Мы мчались не разбирая дороги. А что, здесь заповедные земли?

Данте покачал головой.

— В таком случае счастливо оставаться, мессир Алигьери! Увидимся, когда Богу будет угодно! — воскликнул юноша и пришпорил коня.

Данте проследил за тем, как Франческино в сопровождении своих спутников скачет в сторону пожарища.

— Увидимся, когда того пожелают законные власти Флоренции, — пробормотал поэт.

Почему-то он не сомневался в том, что Франческино со спутниками направились туда, где был убит Риго из Колы. Данте приходилось слышать о том, что убийца возвращается на место преступления, повинуясь загадочному повелению некоего чувства, являющегося чем-то средним между совестью и чувством вины. Впрочем, раньше поэт думал, что это — пустые выдумки.

А ведь эти люди здесь не случайно!

Данте успел разглядеть кролика в руках у Франческино. Кролик был в сухой запекшейся крови, словно его умертвили много часов назад.

Нет, они явно не охотники!

Когда они оказались в пределах городских стен, начальник стражи подъехал к поэту:

— Знаете, мне пришла в голову одна мысль. Я тут все думал об этом сгоревшем сооружении… А ведь такое построит далеко не каждый! Тут нужен настоящий мастер! А не торговец шерстью…

— А может, он и не был торговцем. К Тому же ему наверняка кто-то помогал.

— Вы тоже подозреваете этого Фабио даль Поццо с постоялого двора? — спросил начальник стражи поэта.

Данте кивнул, потому что тоже думал о нем.

— Он — чужестранец, — продолжал капитан. — И под одной крышей с ним уже убили человека…

Данте с содроганием подумал о том, как относятся во Флоренции к чужестранцам, но проговорил:

— Пожалуй, стоит его допросить. Я сам им займусь несколько позже, а вы проследите за тем, чтобы он никуда не скрылся!

ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ. ВО ДВОРЦЕ ПРИОРОВ

Данте заметил, что стражники собрались у распахнутых ворот и глазеют наружу. Стараясь собраться с мыслями, поэт спустился во двор и разглядел в проеме ворот толпы куда-то спешившего народа. Эти люди наверняка пришли с другого берега Арно через мост Понте Веккьо и сейчас шли в северные районы города.

— Куда они все идут? — спросил Данте у стражников, хотя заранее знал ответ.

— В аббатство Святой Марии Магдалины, приор. Говорят, там сегодня опять будут показывать Антиохийскую деву.

Перед глазами у Данте стоял труп Бигарелли с отрубленной головой. Не мог он забыть и роскошного и ужасного произведения мастера мертвых фигур. Вспоминал Данте и восковое лицо покоившейся в реликварии статуи и то, как она ловко изображала живое человеческое тело. Ум поэта упорно старался найти преступника среди гостей постоялого двора «У ангела». Он предпочел бы направиться туда, а не в мрачное аббатство, но что-то подсказывало Данте, что чудесная Антиохийская дева тоже каким-то образом замешана в преступлении.

— Скажите остальным приорам, что я не приду на совещание. У меня другие дела! — заявил Данте стражникам.

Церковь была уже полна народа. Данте снова пришлось проталкиваться сквозь толпу, чтобы добраться до того места у колонны, с которого ему было в прошлый раз все так хорошо видно. Балдахин для реликвария Бигарелли уже поставили перед алтарем. Кто-то уже раздвинул занавески, представив его взорам верующих. Однако монах еще не появился.

Поэт воспользовался передышкой, чтобы получше рассмотреть толпу вокруг себя. Она была какая-то не такая, как в первый раз. Известие о чудесной реликвии явно быстро распространилось по всему городу. Теперь вокруг поэта мелькали не только грубые лица простолюдинов и их серые одежды, но и разноцветные одеяния дворян и членов богатейших купеческих гильдий.