Книга Тлен и пепел, страница 62 – Елена Шелинс

   — Будущая госпожа Батрис, вы знайте, какой есть обычай у простолюдинов, касающийся помолвки?.. — Словно ветерок защекотал ухо.

   — Выкуп за невесту в виде пары мешков зерна? — Невинно уточнила я, пытаясь усилием воли заставить отодвинуться и сделать вид, что меня возмущает происходящее, но тело не слушалось.

   В голове вновь поплыл розовый туман, который так долго преследовал меня при мыслях об Отисе, и от которого я с таким трудом смогла отделаться, узнав о миледи Ферре. Оказалось, чтобы все вернулась на круги своя, достаточно лишь полутьмы кареты и объятий придворного мага.

   В ответ на мои слова младший Батрис рассмеялся, и его смех рассыпался чистым перезвоном колокольчиков. Я не видела глаза Отиса, но наверняка в них играли задорные огоньки. Как я понимала Ферре, которая вопреки здравому смыслу вручила свое мертвое сердце этому мужчине. В переносном, конечно же, смысле.

   — Выкуп в виде пары мешков зерна — это неплохо, но еще одно поместье не так далеко от Эрги обрадует ваших родителей куда больше… Но я не об этом. Знайте, сделки по поводу брака издавна запечатлевалась поцелуем помолвленных. Эта традиция жива в низах и поныне… Думая сейчас об этом, я остро завидую простолюдинам.

   Духи Отиса веяли гвоздикой и легким, чуть горчащим древесным аккордом. От этого аромата кружилась голова, его хотелось вдыхать глубже, прильнув прямо к широкой груди.

   Перед глазами тут же всплыло обезображенное гнием заплаканное лицо мертвой любовницы мужчины, и спину обдал холод.

   — Давайте все же оставим простонародью его обычаи, — я отодвинула руку, которая меня придерживала. — Мы лишь обручены, и благостная Брианна не осенила светом жизни наш брак.

   После нападок Ивена я ожидала, что мой нареченный проявит настырность, которую уже была готова приписать любому мужчине, но Батрис неожиданно послушно убрал ладонь с моей талии. Вздохнул и непринужденно приоткрыл шторку, чтобы выглянуть в окно.

   — Кларисса… прекрасная Кларисса, я хочу сказать вам сразу, — тихо и твердо проговорил он. — Я здесь не потому что являюсь жертвой обстоятельств, хотя дядя и настоял на нашем союзе. И надеюсь, что вы также не чувствуете себя заложницей ситуации. Я искренне считаю, мужчина и женщина не могут быть счастливы вместе, если между ними нет той связи, того чувства, которое воспевается в балладах и излишне опошляется в дамских романах. Вы можете думать обо мне что угодно, но я не подлец, и никогда им не был. И соглашаясь на этот брак, пусть и предаваясь различным сомнениям, как и всякий мужчина, я отдавал себе отчет в том, что в действительности к вам неравнодушен… как и вы ко мне. Я не слепой, миледи. И вижу, что некоторые чувства прочно засели в ваше сердце. И если я не прав, скажите мне об этом, и я сделаю все, чтобы разорвать эту помолвку.

   Я потрясенно уставилась на Отиса. Полоска света падала на его лицо и золотила серо-голубые глаза.

   Он не шутил. Серьезно и оценивающе смотрел на меня, ожидая ответа, словно одного моего слова для него всерьез было бы достаточно, чтобы пойти против могущественного дяди.

   Краснота залила мои щеки, я смешалась и уставилась в пол кареты, мучительно сжав пальцы. Молчала я далеко не потому, что мне требовалось разобраться в планах Голосов смерти, а по той причине, за которую себя проклинала. Батрис верно понял мою реакцию, и его черты лицо сгладились.

   Остаток пути мы провели в тишине.

   Когда карета, наконец, встала, я, сама того не желая, кинула испуганный взгляд на Отиса. Предстоящая встреча не могла не страшить, в конце концов, не каждый день выпадает шанс собственными глазами увидеть главу государства. Лорд Батрис, заметив это, быстро взял мою руку и успокаивающе поцеловал пальцы. Легко и просто, без лишних телодвижений и ужимок, так, как это обычно делают только очень близкие люди.

   Внутри потеплело, и я улыбнулась. Замышляющее недоброе драурги, ненавистная Инквизиция, некий тайным заговор и ожидающий нас государь отодвинулись на задний план, и на краткий миг показалось, что во всем мире существуем только мы — я и Отис.

   Батрис вышел первым и подал руку. Я приняла помощь и вышла, оглядываясь.

   Из экипажа я совсем не следила за местностью, не обращала внимание на звуки снаружи, и ожидала увидеть дворцовую площадь. Но вместо этого мы стояли в небольшом уютном дворике, заключенным в высокие стены, поросших плющом. Солнце припекало прогретую землю, у ворот к ногам стражи ластилась рыжая раскормленная кошка.

   Мы находились на земле укрепленного, незнакомого мне старинного замка из светлого камня. Над крепостной зубчатой стеной возвышались ладные башенки с узкими вытянутыми бойницами.

   — Государь не любит дворцовую суету и предпочитает уединение, — сказал Отис, поймав мой удивленный взгляд.

   Я хорошо знала окрестности Эрги. И совершенно точно не могла вспомнить ни один замок, напоминающий этот. А значит, его скрывала магия, причем настолько искусная, что я даже не ощутила момент, когда карета пересекла преграду, служившую завесой для отвода посторонних глаз.

   Мы поднялись по ступенькам и в сопровождении встречающего, без лишних слов кивнувшего Отису, пошли по светлым коридорам, чьи стены украшали роскошные гобелены. Сзади к нам незаметно присоединились четверо одетых в темное стражей. От каждого из них фонило настолько мощной защитной магией, что мне окончательно стало не по себе.

   Охрана была повсюду, и мы встречались с нею едва ли не при каждом повороте.

   Сопровождающий открыл массивные двери, украшенные богатым золотистым орнаментом, и впустил нам в просторный гулкий зал.

   Огромный старинный камин, в который бы легко поместилась туша здорового кабана, зиял прохладной чернотой давно угасших углей, да и в такой теплый день разводить огонь не было нужды. Рядом с добротной решеткой камина лежали сваленные в кучу шкуры пушного зверя, добавляя дух того времени, когда был построен замок, и с этим не вязалась точеная узорчатая мебель, тщательно и по всем правилам интерьера расставленная по помещению.

   Молодой вихрястый мужчина, ровесник Отиса, расслабленно восседал на кресле. С его непокорными рыжими волосами не справлялась старательная укладка, и они, несмотря на большое количество лака, выбивались из формы прически. Грубое и скорее некрасивое лицо оживляли большие глаза с длинными и пушистыми, как у девушки, ресницами. Они оттягивали все внимание на себя, заставляя почти сразу забыть о слишком скошенном подбородке и тяжелых надбровных дугах.

   А вот молоденькая девушка, сидевшая рядом, напротив, сияла показательной красотой. Золотые густые локоны обрамляли идеальный овал лица с бездонными и пронзительно голубыми глазами, кукольные пухлые губки, казалось, навечно застыли в полуулыбке. Нежнейшая фарфоровая кожа подчеркивалась таким естественным румянцем, что не оставалось никаких сомнений, что на лице красавицы не было ни грамма косметики.

   Облик прелестного создания завораживал, однако я не сильно обманывалась, рассматривая девушку, словно вышедшую из совершенно иного, идеального мира. Наши маги творили чудеса с внешностью, но стоило это таких баснословных денег, что воспользоваться подобными процедурами могли позволить себе лишь члены королевской семьи.