Онлайн книга «Моногамист»
|
— Развивай мысль. — Поставщикам я доверяю, годы работаю с одними и теми же, но… — Но? — В этом проекте материалы закупал подрядчик. — Что за подрядчик? Давно с ним работаешь? — Это был первый проект. — Где и как ты нашёл его? Почему выбрал именно его услуги? Тендер? — Я не занимался этим лично — мне хватает работы. Это делал… другой человек. — Кто? — За объект отвечал мой друг Джейкоб… — Звони ему, узнавай происхождение подрядчика и почему он выбрал именно его. — Уже звонил, уже узнавал. — И? — Владелец фирмы-подрядчика — его друг, и это был его первый заказ. Оба клянутся, что со своей стороны всё делали чётко. — Алекс, ты понимаешь, что проблема именно здесь? — Не уверен. Все когда-то начинают работать впервые. Возможно, ему действительно не повезло, и первый же заказ оказался… таким. — Возможно, но маловероятно. — В любом случае я провожу независимую экспертизу опор и всех использованных в строительстве материалов. Работник бюро экспертиз уже забрал образцы. — Это верно. Когда результаты? — На это уходят месяцы… Они не слишком торопятся. — Так заплати больше! — Не могу я платить сейчас больше! За каждым моим движением следят так же, как за Папой Римским! Всё только в рамках установленных процедур и закона. Просто ждём и думаем, какие ещё могли быть причины. Всё, больше ничего сделать нельзя. Всё финансирование по гостендерам приостановлено, клиенты отказываются от услуг моей компании, если бы не диверсификация бизнеса, как строитель я был бы уже банкрот. Внезапно СМС, это Лера: «Лурдес заболела» «Что с ней?» «Температура и кашель» «Я приеду сегодня» «ОК» Жена, любимая женщина, смысл моей жизни, самый близкий и родной мне человек, общается со мной смс-ками и только исключительно по делу. Лера стала холодной как айсберг, прячет глаза, и, похоже, не хочет меня видеть. Я теряюсь в догадках: узнала или завела себе какого-нибудь садовника в любовники, пока я занят хандрой, саморазрушением, расследованием и судами? Версия любовника кажется мне нелепой, особенно учитывая то, что моя супруга постоянно дома, а в доме полно камер, которые отключены, но ведь я мог бы и включить их, и она об этом знает. Значит, остаётся первое — она узнала, презирает меня, но не уходит из-за Лурдес… Или, может, всё-таки любовник? Меня же она завела себе когда-то в качестве развлечения! Вижу её полуодетой на крытой террасе, волосы распущены — красивая… На столе ноутбук и чашка с остывшим кофе. Сажусь напротив и мы долго смотрим друг другу в глаза, я вижу какую-то странную боль, и окончательно отвергаю версию любовника — точно не это. Значит, кто-то сказал ей, и она, вероятно, хочет разговора: как это случилось, как я допустил, и как нам теперь жить и радоваться каждому новому дню и успехам детей, если те парни уже никогда этого не смогут… Мне нечего ей ответить. Пока нечего. Я себя самого никак в кучу не соберу после случившегося, просыпаюсь с удушающим чувством вины и засыпаю с ним же. Я не готов сейчас говорить об этом, Лера, прости. Поднимаюсь и ложусь в детской — в спальню не смею даже соваться. Какой может быть секс, когда жена тебя презирает, а сам ты себя ненавидишь? Hiatus — Third Спустя три недели снова смс от жены: «Нужно поговорить. Уделишь мне время?» «Конечно. Когда?» «Завтра» Завтра у меня очередное заседание в суде, но чувствую, что отказывать ей нельзя, какой-то внутренний голос твердит: «Поговори с женой, поговори, поговори» — и я слушаюсь. «Хорошо, до обеда могу с тобой встретиться» «Где?» «Реши сама» «Может, пообедаем в ресторане?» «Если только это будет ранний обед. В три часа дня мне нужно быть в другом городе, я не могу опаздывать» «Давай в другой день?» «Я успею завтра встретиться с тобой. Давай в 11» «Ресторан «Париж» в 11:00» «Я буду. Пока» «Пока» Вот же чёрт, ну почему именно «Париж»? Я ненавижу и этот душевно холодный город и его имя… И все свои воспоминания с ним связанные… Ну почти все. И это не стало исключением. В «Париже» между нами состоялся разговор — самая нелепая беседа в моей жизни, где мы, двое близких людей, играли придуманные самими же роли, одевшись в ледяные панцири, закрывшись на все возможные замки, пытаясь уловить в тоне, интонации и мимике друг друга хоть какой-то намёк на жизнь, ухватиться и понять, что же у нас обоих на уме? Тот разговор — самая грандиозная ошибка, которую мы совершили, не почувствовав друг друга, не заметив бездну отчаяния, у каждого свою собственную и по известным только ему одному причинам. А ведь мы могли помочь тогда друг другу… И тогда река нашей, одной на двоих, жизни потекла бы по совсем иному руслу, в той же самой тихой и уютной долине, какая ласково приютила её в последние три года… Но нет, мы не услышали друг друга в тот злополучный день, и нас разорвало на два раздельных горных, смертельно опасных потока… — Ты изменилась. — Ты изменил меня. — Я не хотел этого. — Никто не хочет, некоторые вещи происходят сами собой. — Это верно. Спустя время Лера бросает в меня чудовищную в своём содержании фразу: — На самом деле всё изменилось и пришло время, я думаю, менять правила игры. Чёрт, она всё же решила уйти от меня. Не простила! Не может жить с убийцей! И разве я вправе винить её? — О чём ты? — Ты знаешь, о чём. Но я до конца не верю, и хочу услышать от неё чёткое: «Пошёл к чёрту!». Или хотя бы узнать её видение ситуации: — Почему? — Мы уже озвучили это: всё изменилось. Но я всё ещё не сдаюсь, сердце надрывается, неужели она не понимает, что, бросив меня в такой беде, она убьёт меня? Где же её проницательность? Где её огромное сердце? Да, я ошибся, да, умерли люди, но она нужна мне сейчас, как никогда — кто я без моей семьи? Снова одинокий мальчик на дороге, онемевший от своего горя? Я не сдаюсь, сдирая ногти, я цепляюсь окровавленными пальцами за стенки колодца смерти, в который она меня уже бросила: — Я не позволю! Но она жестока: — Боюсь, я не вижу надобности спрашивать. |