Онлайн книга «Абсолют в моём сердце. Часть 1»
|
- Какое минимальное расстояние тебе необходимо, чтобы сделать меткий бросок? - Метров 5-7 - не больше. Я не очень меткая. Эштон вздыхает, думает какое-то время, затем посвящает меня в свой план: - Пробирайся как можно более незаметно вон к той ёлке, видишь её? - Да. - Спрячься за ней и жди, пока я не подам знак. - Какой? - Эммм, я просто громко крикну: «Алексей - трепач!». - Тебе это дорого будет стоить! - Посмотрим ещё! Как только услышишь это, выбегай из-за своей ёлки и двигайся в сторону бассейна. Как почувствуешь, что точно можешь попасть - запускай снаряд, поняла? - Поняла. Только ты ори вот что: «Лёха - косой, набитый колбасой!» Запомнил? Эштон повторяет раз десять русскую фразу, пока она буквально не отлетает от его зубов. - Слушай, а что это значит? - внезапно интересуется. - Не бойся, ничего ужасного, но Лёха бесится жутко! - сообщаю с невероятным удовольствием. - Ладно, сейчас я попробую выбить Эндрю, а ты не высовывайся, поняла? На тебе вся миссия завязана! - Поняла. - Отлично. Спустя двадцать минут на поле боя из выживших остаёмся только мы с Эштоном и Лёха с Настей. На счету обоих снайперов примерно равное количество жертв, и Лёха уже не так весело вопит свои кричалки. - Давай, пробирайся к месту диверсии, - получаю команду. Как только я выдвигаюсь ползком из нашего сугроба, Эштон пулей вылетает из-за него же, метая снежки в Лёху, и несётся в сторону, противоположную от моей ели. Офигевший брат начинает обстрел, но поздно: Эштон уже в другом окопе, в опасной близости к нашему Наполеону. - Лёха! - Чего тебе? - А ты не трепач? - интересуется, смеясь, Эштон. - А ты не офигел ли, шпана мелкая?!- вижу, что брат мой начинает злиться. - Может, и шпана! - отзывается Эштон с подозрительной иронией. - Главное, чтобы наш герой трепачом не оказался и не получил бы пинок под зад! Народ на поле битвы начинает ржать, и я чётко вижу, что Эштон моего брата УЖЕ вывел из равновесия. - Это от тебя, что ли, детсад? Молоко вытри с подбородка, Бэмби! - А если и от меня? - с этими словами Эштон бросается на открытое, ничем не защищённое пространство. - Вот ты дурак, Эштон! Тебе конец! - пророчит во всю глотку Эндрю, давясь от смеха. - Он не дурак! Он гордый камикадзе! - возражает ему Дерек, Настин бойфренд. - Эштон! Завали его! - пищат хором Кейси, Аннабель и Лурдес, и в этот момент я люблю сестёр самой нежной любовью. Внезапно слышу наш позывной: «Лёха - косой, набитый колбасой!» Просто кошмарный акцент Эштона вызывает непередаваемую бурю эмоций: народ ржёт так, что никаких комиков не надо! А брат мой слегка так багровеет… Покидаю свою ёлку, бегу что есть мочи куда условлено, и каково же моё удивление обнаружить, что брат понятия обо мне не имеет, да ему, кажется, вообще нет никакого до меня дела! Вся его багровая злость и внимание сосредоточены на выскочке Эштоне! А меня, похоже, никто даже и соперником не считает! На расстоянии «прямо перед носом» Лёха, наконец, замечает меня, но поздно: моя рука уже совершила свой судьбоносный бросок! Вымученный долгим ожиданием, а оттого намертво слепленный снежный не то что ком, а вообще сугроб, благополучно прилуняется на ясный лик моего единокровного брата, залепив ему всю физиономию, подло проникнув за шиворот и, кажется, даже за пазуху… На какое-то мгновение на поле сражения воцаряется смертельная тишина, брательник одним медленным движением снимает с лица свой позор, смотрит в мои глаза своими ангельски синими и дьявольски злющими: - Ну всё, Сонька! Прощайся с жизнью! - с этими словами он срывается с места, а я не жду – спасаюсь, потому что знаю, чем чревата угроза - он точно закопает меня в сугроб, а я это жесть как не люблю! Лечу с нечеловеческим визгом от рассерженного поражением Бонапарта, слышу свист, смех, чей-то крик: - Лёха, так не честно! Подставляй Софье зад! Внезапно обнаруживаю себя в тупике - на площадке за бассейном, огороженной от следующего далее обрыва к морю толстым стальным поручнем. Тут же торможу, но манёвр нарушает мою устойчивость, в одно мгновение мой чемпионский зад шлепается на невероятно скользкий под снегом мрамор, и прежде чем мой мозг успевает что-либо сообразить, я вылетаю с террасы, снайперски проскочив между поручнем и подлым гранитом… Haux – the river song И я под ёлкой. Почти по плечи в сугробе. Не передать словами, как стонет моя задница, и горят исколотые еловыми ветками щёки! Шок, боль и обида вольным потоком тут же хлещут из моих глаз... Вижу над собой тень - мужская фигура одним тарзанским прыжком перемахивает через предавшую меня ограду и плюхается рядом со мной в сугроб. - Ты цела? Не ушиблась? Голова болит? Руки? Ноги? Спина? - это Эштон. Я отрицательно мотаю головой, и по какой-то неясной причине голос этого парня, вопросы, которые он задаёт с бесконечной тревогой, вызывают во мне новую бурю эмоций, и я рыдаю… Эштон тут же прекращает меня трясти и щупать, и … и я впервые в жизни слышу его невыразимо красивый французский: - Mon Dieu, comment tu m'as effrayé, Sophie! Dieu merci, tu va bien! (Господи, как же ты напугала меня, Софи! Слава Богу, с тобой все в порядке!) У него такие крепкие, большие руки… Эштон резко притягивает меня к себе, его пальто распахнуто, и моё лицо оказывается плотно прижатым к тонкой ткани белой рубашки, нежно пахнущей его туалетной водой и чем-то ещё… Это «что-то» настолько приятное, терпкое… Оно погружает меня в очень странное состояние и вызывает в моём невинном теле уже знакомые реакции… Я ощущаю щекой крепкую как камень мышцу его груди и слышу ускоренный раз в сто сердечный ритм: бух, бух, бух… Мой мозг в эти мгновения не способен понимать что-либо, но звук, который я слышу, прекраснее самой гениальной музыки, запахи, ласкающие мои избалованные рецепторы, вызывают во мне такой ответ, какой не под силу даже самому изысканному и дорогому аромату… В моём сознании происходит мощный сдвиг, чувства обнажены и опасны как провода высоковольтной линии, по моим нейронам одним нескончаемым потоком идёт цепная реакция со скоростью, ещё не описанной ни одним законом физики… Я закрываю глаза, чтобы услышать тихий, но чёткий голос своей души: ЭТО ОН! И ни одна моя клетка, ни один мой атом не имеет намерения с ним спорить… - Да всё нормально, Эштон! Там ёлки и кусты растут не просто так! Твой отец не строит дома, опасные для жизни! - вещает голос моего брата, повисшего на стальном поручне над нашими с Эштоном головами. |