Книга После, страница 3 – Анна Шнайдер

— Идемте к лифтам, — сказала Эн, и в ее голосе Арену почудилось сочувствие. — Я сама перенесу вас с Агатой.

— Спасибо, — проговорил император, прижимая к себе дочь.

— Пока не за что, — вздохнула Эн.

Обычно по выходным в госпитале было чуть спокойнее, чем в будни, но не в эту субботу. По сигналу тревоги, включенному по приказу Вагариуса, были мобилизованы все службы, в том числе и Императорский госпиталь. Заведующие отделений, которые в обычном режиме по выходным на работе отсутствовали, были вынуждены в срочном порядке явиться в госпиталь, и теперь толпились возле зала для переносов, ожидая главного врача. Прошло еще слишком мало времени для того, чтобы слухи разошлись в полном объеме, поэтому большинство сотрудников оказались не в курсе произошедшего и ждали дальнейших указаний.

Император с Агатой на руках, Эн и Валлиус вышли из двух лифтов одновременно. Главврач, оглядев застывших в изумлении сотрудников — не каждый день видишь императора, еще и с такой странной ношей, — скомандовал:

— Заведующий реанимационным отделением идет с нами. Остальные пока могут расходиться по своим рабочим местам. Домой никто не уходит.

Вперед вышел высокий мужчина с густыми черными волосами и направился следом за императором, Эн и Валлиусом, которые уже следовали к лифтам.

— Алекс, в какую палату? — спросила Эн, не оборачиваясь.

— Четыреста пять.

Арен этого почти не слышал — он нес Агату как можно осторожнее, стараясь не забывать про эмпатический щит. Ощущать сейчас чужие эмоции он совершенно не хотел — своих было слишком много.

Контур, коконом окружавший его дочь, не мерцал и не пульсировал — просто светился, и так же ярко, как и прежде, когда Агата лежала на земле среди пепла. И императору казалось, что он несет на руках не только дочь, но и Софию тоже.

Милая маленькая София. Неужели больше никогда?..

— Сюда, — сказала Эн, распахивая перед Ареном створки белой больничной двери.

Палата, в которую вошел император, была очень просторной, с удобной и почти двуспальной койкой, широкой тумбочкой, столом у окна, парой стульев и даже шкафом для одежды — но Арен этого и не заметил. Он аккуратно, не дыша, положил Агату поверх белоснежного покрывала и с тревогой вгляделся в лицо дочери — бледное и по-прежнему безучастное. Она словно спала, но это точно был не сон — иначе Арен уже дозвался бы ее.

— Около получаса назад возле Императорского музея была активирована портальная ловушка, — заговорил главврач. — Ее высочество осталась невредима благодаря тому, что… — Он на секунду запнулся, будто эта мысль его удивляла. — …что ее аньян стала контурным щитом.

— Аньян? — А вот в голосе реаниматолога было не то, что удивление, а настоящий шок.

— Аньян, — вмешалась Эн. — Но давайте не будем терять время. Алекс, вы не могли бы распорядиться, чтобы мне принесли необходимую аппаратуру? Мне нужен «колпак» и…

— Стоп-стоп, — перебил ее заведующий отделением, — вы что собираетесь делать? Я не очень понимаю. Я не против обеспечить вас оборудованием, но хотел бы знать, что вы планируете предпринять. Я ведь отвечаю за то, что происходит в моем отделении.

— Я пока не знаю, что собираюсь делать, — ответила Эн спокойно. — Это невозможно решить за десять минут. Надо подумать.

— Я прошу прощения, но, на мой взгляд, здесь все ясно. Три варианта — либо катализировать сознание медикаментозно, либо физически, либо ментально, заставив девочку отпустить контур. И чем скорее она его отпустит, тем лучше.

— Замолчите.

В палате повисла тишина. Арен напряженно смотрел на дочь, теперь уверенный в том, что ему не показалось, и Агата действительно сильнее сжала кулаки.

А еще в уголках глаз он заметил слезы.

«Агата, — позвал император мысленно. — Агата, радость моя, ты слышишь?»

В голове зазвенело от истошного крика.

«НЕТ!»

И вновь тишина.

Арен с трудом сделал вдох — в груди болело так, словно у него самого был сердечный приступ, — и холодно сказал:

— Во-первых, я прошу вас всех контролировать то, что вы говорите при моей дочери. Она слышит и переживает. Во-вторых — я не желаю слышать ни слова о том, что она должна отпустить контур.

— Ваше величество… — начал реаниматолог тоном человека, который собирается уговаривать, но его перебила Эн.

— Агата! — произнесла она громко, делая шаг к койке, и остановилась у императора за спиной. — Меня зовут Эн, три года назад я вылечила твоего дядю Арчибальда. Не волнуйся, я постараюсь сделать все, чтобы вернуть твою аньян. — Девушка запнулась, задержав дыхание, а потом ответила: — Да, я обещаю.

Значит, Агата говорила с ней ментально? Арен не успел спросить — Эн прояснила все сама.

— Но больше не обращайся ко мне мысленно, иначе быстро устанешь. И расслабь немного руки. Не бойся, контур от этого не исчезнет, наоборот, тебе станет легче его держать.

Кулаки дочери после этих слов действительно чуть разжались.

— Алекс, давайте выйдем, я все вам объясню, — продолжала Эн. — Брайон, и вам тоже. Ваше величество… вы пока можете побыть здесь, я потом еще раз отдельно вам все расскажу.

В другой день Арен улыбнулся бы этому «вы пока можете» по отношению к императору. Но не сегодня. Он вообще был не уверен в том, что теперь когда-нибудь сможет улыбаться.

Арен кивнул, и трое врачей тихо вышли в коридор. Они разговаривали минут пять, и их было почти не слышно — только заведующий реанимационным отделением один раз возмущенно воскликнул «Эн!», но потом все вновь стихло.

Император сел на койку рядом с Агатой и погладил дочь по руке, задевая и энергетический щит Софии. Чистое и теплое сияние… Неудивительно, что она смогла превратиться в подобное. Она ведь была чистейшим созданием…

«Нет, — подумал Арен, снова начиная задыхаться, — никаких «была». София есть. Она еще не исчезла».

Тихо открылась дверь, и в палату вошла Эн. Приблизилась к койке и, встав рядом, негромко сказала:

— Ваше величество, я могу… объяснить, что собираюсь сделать?

— Да, конечно, — глухо ответил Арен, не подняв головы — он продолжал смотреть на дочь. — Рассказывай.

— Есть такой врачебный постулат — мага нельзя считать мертвым, пока у него светится контур. Этот постулат позволяет мне… скажем так — совершать некоторые манипуляции, поскольку пока человек жив, врач обязан его лечить. И сейчас мы по сути не можем отказать в лечении. Неважно, по какой причине контур светится и откуда берется жизненная сила. Именно это я и сказала Алексу. Но так как случай беспрецедентный, завтра мне придется выступить на врачебном консилиуме, изложить аргументы и продемонстрировать план лечения. Которого у меня, правда, пока нет. Но я думаю, будет. А сейчас я собираюсь подсоединить вашу дочь к силовым накопителям, чтобы она не тратила жизненную энергию на поддержание контура, поставить «колпак», чтобы можно было следить за ее физическим состоянием, ну и… да, составлять план. Так что вы, в принципе, можете идти. Я теперь буду с Агатой. Там, кстати, перед палатой уже куча охраны, Гектор прислал. Поэтому можете не волноваться.