Книга После, страница 46 – Анна Шнайдер

— Софи… — выдохнул Вано ошеломленно и замолчал, явно не зная, что еще можно сказать.

— Пойдем. Император уже должен быть внизу, — вздохнула София, отходя от Вагариуса. — Только не говори ему ничего, пожалуйста. И я не должна была тебе говорить, не сдержалась.

Она открыла дверь и шагнула в коридор. Следом из комнаты вышел и Вано — бледный, с бисеринками пота на лбу и абсолютным шоком в глазах.

* * *

По лицам спускающихся по лестнице Софии и Вагариуса император сразу понял — что-то случилось. Развеял эмпатический щит и прислушался к эмоциям обоих.

София была сильно расстроена, а вот Вано… удивлен до глубины души. Нет, даже не удивлен — поражен, шокирован. Его эмоции били кулаком в грудь.

Интересно. Арен мог понять чувства Софии — наверное, она расстроилась из-за того, что он попросил взять на море Викторию. Но откуда столько изумления у Вагариуса?

— Добрый вечер, ваше величество, — сказала девушка, опуская чуть влажные глаза. — Я готова идти во дворец. Только дайте мне пять минут, я скажу пару слов маме и сестрам.

— Я верну тебя через несколько часов, — произнес Арен спокойно, пытаясь понять, что же случилось. — Пусть не переживают. А завтра утром вы отсюда отправитесь на море. Как твои родные восприняли это известие?

— Они в восторге, — София чуть улыбнулась, и эмоции ее стали немного легче. — Правда, их пугает перспектива общения с наследниками и ее величеством.

— Не стоит так пугаться. Все будет хорошо. Иди, я подожду здесь, чтобы не смущать.

Она кивнула и прошла на кухню, откуда доносились веселые детские голоса. На самом деле Арену хотелось познакомиться поближе с ее родственниками, но он решил пока отложить это. И так испугал накануне девочек.

— Вано, — обратился император к безопаснику, как только София прикрыла дверь, — ты ничего не хочешь мне сказать?

Вагариус смотрел на него так, словно видел перед собой по меньшей мере Защитника, и эмоции его по-прежнему были ураганом сильнейшего изумления.

— Я… — Он кашлянул, и из бледного вдруг стал малиновым. — Нет, ваше величество.

Арен, скептически усмехнувшись, решил, что спросит у Софии.

— Завтра с утра, прежде, чем переноситься на море, отчитаешься мне по организации безопасности. Лучше до восьми утра, либо в девять, после завтрака.

— Да, ваше величество.

Что же с ним такое? Арен в жизни не видел Вано в подобном состоянии, и ему это не нравилось.

— Возможно, я к вам загляну ненадолго. Хотя завтра вряд ли, скорее, в пятницу. Завтра слишком много дел.

— Да, ваше величество, — повторил Вагариус хриплым голосом, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но почти сразу вновь закрыл и, побагровев еще сильнее — хотя Арену казалось, что это уже невозможно, — опустил голову. — Да, я понял.

Эмоции изменились — изумление превратилось в отчаяние и горечь, из-за которых императору стало больно в груди, и место неподалеку от сердца, где стоял датчик подачи тока, неприятно засаднило.

В это мгновение открылась кухонная дверь, и в прихожую вышла София.

— Я готова, — сказала она твердо и подошла к Арену. — Можно переноситься, ваше величество.

Она была уже почти не расстроена, просто немного огорчена. И прежде чем переносить Софию в детскую, Арен построил лифт в комнату девушки — сначала им нужно поговорить, и не только о странном поведении Вано.

Оказавшись в камине, София с интересом огляделась, улыбаясь, и император ощутил радостное удивление — она гладила языки пламени, и один раз даже, осмелев, оторвалась от императора, но тут же охнула и прильнула обратно.

— Обожгло? — забеспокоился Арен, но она мотнула головой.

— Нет. Просто непривычно. И глаза совсем не болят.

— Я дам тебе допуск на переносы через камин, — сказал он, когда они вышли в ее комнате во дворце. — На всякий случай. С учетом нынешней ситуации это может когда-нибудь пригодиться.

— Надеюсь, что не пригодится, — пробормотала София немного испуганно. — А… это ничего? В смысле, не странно, что у аньян есть допуск?..

— Об этом будут знать только Вагариус и начальник охраны дворца. Рильо я скажу, что это вопрос безопасности детей. Если что, ты сможешь моментально перенести их в безопасное место. Кстати, тебе еще надо зайти в кадровую службу, забрать браслет связи. Вано упомянул, что ты имеешь право его глушить?

— Да. — София улыбнулась. — Но с учетом того, что прослушка официально запрещена, звучит забавно.

— Только не увлекайся, Софи, — Арен улыбнулся в ответ, — договорились?

— Конечно. Я все понимаю.

— Ты не сердишься на меня? — спросил он, делая шаг вперед и касаясь ладонью щеки девушки. — Из-за поездки на море?

София прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением.

— Нет. Я не могу сказать, что в восторге от перспективы общения с ее величеством, особенно после попытки приворожить меня к Адриану, но это все равно неизбежно. Я понимаю, — повторила она, распахивая глаза и глядя прямо на него, — ты хочешь, чтобы дети тоже отдохнули, и лучше, чтобы они были под присмотром Вано. Я согласна, так действительно лучше. Но, Арен… Как отреагирует сама Виктория? Ты говорил ей?

— Пока нет. Скажу позже.

— Она ведь может рассердиться, — София трогательно закусила губу, задумавшись, и Арен, не выдержав, наклонился и поцеловал ее.

— Не волнуйся, — сказал он тихо через несколько мгновений, оторвавшись от нее, — Виктория начала заниматься с психотерапевтом и стала спокойнее. Кроме того, я поговорю с ней, постараюсь все объяснить. Ради детей ей придется держать себя в руках. Но если что-то случится, сразу сообщай мне, я приду и заберу ее, будет тогда в комнате сидеть.

— Арен, — вздохнула София укоризненно, и он усмехнулся.

— Тебе жаль мою жену несмотря ни на что, я уже понял. Не волнуйся, я не собираюсь ее обижать. В конце концов, — усмешка стала горькой, — она ведь моя жена.

София сочувственно погладила его по плечу, и он решил сменить тему.

— Скажи, почему Вано настолько странно себя вел десять минут назад? Что-то случилось? Он на меня смотрел так, будто я ему сообщил об исчезновении Геенны.

Девушка смутилась и, чуть порозовев, опустила взгляд.

— Прости, я… проговорилась ему. Но он так злится на тебя, так обвиняет… Я просто не выдержала и… Прости, Арен. — София вновь посмотрела на него, вздохнула — и поцеловала сама. Сама! Осознав это, он вспыхнул от желания и, прижав к себе крепче, углубил поцелуй.

Кровь стучала в висках, в груди было жарко и больно, и все его существо требовало немедленно присвоить себе эту девушку. Сейчас, как можно скорее, пока она отвечает, пока прижимается, пока стонет, и эмоции ее на вкус такие же сладкие, как губы.