Книга Белый верх – темный низ, страница 41 – Марина Аромштам

И я подхожу к какой-то тетеньке (выбираю ее по наитию) и говорю:

– Здравствуйте! Мы пионеры из школы № 187. Можно, мы придем и покажем у вас монтаж?

(«Монтаж» – это когда все стоят в одну линию и читают по очереди «кусочки» стихотворений, связанных между собой «по смыслу».)

И что? Тетенька даже не удивляется!

Она согласно кивает:

– Монтаж? Это хорошо. У нас через неделю перевыборное собрание. Вы тогда сразу после собрания будете выступать.

Или: иду я, просто гуляю. Путь мой лежит (совершенно случайно) мимо ворот пожарной части. Вдруг ворота немного приоткрываются, и видно двор и пожарные машины. И меня прямо пронзает: тут, за этими «стенами», обитают борцы с огнем! Они чуть ли не каждый день рискуют своими жизнями. А юные пионеры всегда брали шефство над какими-нибудь солдатами. Во время войны они посылали в армию теплые вещи. И еще устраивали в госпиталях концерты. Тут, конечно, не госпиталь. Но мы могли бы выступить перед солдатами, показать им свой кукольный спектакль… Вот они вернутся после борьбы с огнем в свою пожарную часть, а им скажут: «Пожарные, вас ожидает сюрприз! К вам пришли пионерки и сейчас покажут спектакль!..»

Ворота, к счастью, долго не закрываются. Между створками остается щелочка, в которую можно протиснуться. Я протискиваюсь и иду к солдату, который дежурит у проходной. Я говорю ему:

– Здравствуйте! Мы бы хотели шефствовать над вашей пожарной частью. Мне очень нужно поговорить с каким-нибудь вашим начальником.

И что делает постовой? Он кому-то что-то кричит – и меня отводят к начальнику!

Я говорю:

– Здравствуйте! Мы бы хотели шефствовать над вашей пожарной частью. Мы хотим к вам прийти и показать кукольный спектакль. 23 Февраля уже было. Но совсем скоро 8 Марта.

И что говорит начальник пожарной части (или политработник, не могу сказать точно, к кому именно я попала)?

Он говорит:

– Хорошо, приходите 6 марта и покажите нашим бойцам кукольный спектакль.

…Борцов с огнем в зале сидело не меньше ста человек. (Правда, «залом» то помещение со странно низкими потолками, где нам сказали поставить ширму, можно было назвать с натяжкой. Оно напоминало нечто среднее между необжитым подвалом и физкультурным залом.) И они все как-то странно на нас смотрели… Мы играли за ширмой, но у меня почти сразу возникло ощущение, что мы не можем захватить внимание зрителей. Видимо, нам не хватало музыкального сопровождения. Зато какими взглядами «солдатушки» нас провожали, когда мы уходили из зала – пять пионерок неполных двенадцати лет! Почему-то я сразу вспомнила «тот» бассейн «Москва».

В общем, нельзя сказать, что мы выступили удачно…

Но ведь выступили, так?

* * *

Случалось, конечно, что ставишь цель – и неожиданно возникают препятствия. Но препятствия – это не плохо. Наоборот, они должны тебя раззадорить и подстегнуть желание двигаться к цели.

Вот, например, ты мечтаешь стать космонавтом (а взрослым очень хотелось, чтобы все дети мечтали стать космонавтами, эта мечта вменялась почти в обязанность – как набор желаний для волшебной палочки). Понятно, что это непросто. И, возможно, у тебя не та группа здоровья… Но нельзя сразу отказываться от мечты. Нужно тренироваться. И верить! Самое важное – верить в свою мечту.

Но я вопреки ожиданиям не хотела быть космонавтом даже после полета Валентины Терешковой. (К тому же мама зачем-то мне рассказала, что в космосе у Терешковой будто бы «случились» месячные. Мама узнала это от кого-то вполне надежного – как по кабине пилота летали красные шарики. Так что, наверное, все-таки это не женское дело.)

Зато я мечтала стать дрессировщицей.

Стала об этом мечтать после поездки в «Уголок дедушки Дурова». Я не хотела себе признаться, что белые мыши в вагончиках меня разочаровали. А обезьяна, которую Дуров почти научил говорить, была представлена чучелом. В слоновнике плохо пахло. И слону было тесно. Я среди экскурсантов была самая старшая, поэтому меня вызвали и велели усесться верхом на слоновий хобот. Я была в платье. Слон стал раскачивать хоботом. Я то и дело оказывалась вверх ногами. Платье задралось. Мне чуть не стало плохо…

Но я все равно решила стать дрессировщицей – так убедительно рассказывал экскурсовод про научную ценность работы дедушки Дурова: о том, как он разрабатывал методы дрессировки, как много узнал о животных, об их поведении и возможностях. Это в чем-то было похоже на систему Макаренко.

Я как раз прочитала «Педагогическую поэму»…

«Уголок Дурова» был далеко от нашего дома. А новое здание цирка – рядом. Поэтому я отправилась в цирк. Дверь служебного входа была плотно закрыта, но когда я ее потянула, она взяла и открылась. Я вошла, увидела гардеробщицу и сказала:

– Здравствуйте! Мне надо поговорить с кем-нибудь из дрессировщиков. Лучше с кем-нибудь, кто дрессирует хищников. Мне очень-очень надо.

И что ответила гардеробщица? Она ответила:

– Посиди тут. Я сейчас позову.

И привела с собой дрессировщицу! На ней было красное платье, а на руках – маленькая собачка.

Я сказала:

– Здравствуйте. Я решила стать дрессировщицей. Что мне для этого надо сделать?

Что ответила дрессировщица?

Она сказала:

– Моя дорогая! Дрессировщицей стать невозможно. Дрессировщицей надо родиться.

– А вдруг у меня есть способности?

– Дело не в этом, моя дорогая. Дрессировщик – наследственная профессия. Чтобы стать дрессировщицей, нужно родиться в семье дрессировщика. Нужно расти при цирке. Если хочешь, нужно расти в клетке с тиграми и медведями. Чтобы жить с ними общей жизнью.

Вообще-то я ничего не имела против. Я бы не возражала, если бы кто-то из дрессировщиков меня усыновил. (Прости меня, милая мамочка, что не сделаешь ради мечты! А папа теперь все равно живет в школе.)

Но по тому, как смотрела дама с собачкой, я поняла, что меня здесь вряд ли усыновят. И не жить мне в клетке с медведем!

– Неужели ничего нельзя сделать? – вот сейчас бы любой Cтаниславский поверил в мое отчаяние.

– Ну… – дрессировщица попыталась смягчить приговор. – Можно поступить в цирковое училище. Правда, там нет отделения по работе с животными. Но можно выучиться на жонглера. Или на акробата. И попасть в цирк. А там…

Впервые действительность так вызывающе воспротивилась моей «заветной мечте». Но я не отступила. Я стану самоучкой – как Михаил Ломоносов, как Максим Горький, как Ленин! Никто не учил Ленина делать Октябрьскую революцию.

Мы с братом срезали верх у пластмассового вагона игрушечного поезда, красиво разложили на дне кусочки морковки, насыпали толстых семечек – и посадили в вагон наших хомяков. Зазвонил колокольчик. Поезд тронулся…