Онлайн книга «Твоя звезда»
|
– Чаю? – спросил Матвей. Степа оглянулся. Плиты видно не было, у входа узкая дверь – явно в крохотную ванную комнату, которая была выгорожена прямо в комнате. – Хорошая квартирка у меня, а? – подмигнул Матвей, подключив старый электрический чайник, металлический, со шнуром, в двух местах перемотанным черной изолентой. – Удобная. Всё под рукой, метров мало, убираться легко. Вот тебе чаёк, прямо на столе можно организовать, вот тебе холодильник… – Он открыл дверцу небольшого шкафчика у стола, в нем оказался маленький холодильник, Матвей достал открытую банку сгущенки, из которой торчала столовая ложка, с сомнением покрутил ее в руках и поставил обратно. – Душ, правда, в коридоре, грязно там очень, но я в баню хожу. В комнате только раковина и туалет, всё аккуратно, всё мое. Я вот Гошу в баню приглашал, да Вера не разрешила. Вера – женщина серьезная, успешная, как теперь говорят. Я надеюсь, с ней ничего страшного не случилось? Степа замялся. – Надо звонить в больницу. Я ведь не знаю, куда ее увезли. Надо искать, звонить. – Доработалась наша Вера. За квартиру выплачивала. Я ей говорил: ну, и зачем тебе такая квартира? Куда тебе три комнаты? Столько окон!.. На двух человек-то!.. В каждой комнате по два, а то и по три окна, кухня вообще стеклянная, как аквариум… Вот у меня одно окно – я в него смотрю и зимой, и летом. Вижу, как распускаются почки, прилетают птицы, желтеют и опадают листья, падает снег… А что увидишь в дюжину окон да еще с высокого этажа? Облака из московских ТЭЦ? – У меня такая же квартира, – заметил Степа. – И три комнаты? – Нет, две. По-другому сделано. Но окон столько же. – А живешь с кем? – Один, – пожал плечами Степа. Он уже понял, что Матвей не смотрел, скорее всего, фильм Мазорова. Телевизора в его комнате не было. Как непривычно и хорошо – когда тебя не узнают, не рассматривают, не сообщают, что в фильме ты другой, лучше… голосом другим говоришь, буквы правильно произносишь… – Почему у вас такой псевдоним? – спросил Степа. – Потому что Вера… – Он кивнул на Гошу. – Сначала псевдоним появился, а потом уж Вера, мать моего внука, – засмеялся Матвей. – Если ты об этом. Я уже пятнадцать лет – Вера Лялина. А Гоше – семь. Нет, восемь. Георгий! Тебе сколько лет? Георгий!.. – А? – Мальчик поднял глаза от телефона. – Сколько тебе лет? Гоша молча стал дальше играть. – В общем, – улыбнулся писатель, – я раньше был Тимуром Брониным. Детективы писал. Хорошо продавались в девяностые. Потом трупы стали сниться, да и думать я стал о другом, вот, поменял сегмент, как говорят в моем издательстве. Про детективы Бронина тоже не слышал? – Нет… – Степа покачал головой. – Вы извините, я просто современные книжки как-то не очень… – Ясно. А сам – кто? – Я? – Степа подумал. – Автоэлектрик. Матвей взглянул на руки Степы. – И что, машины чинишь? – Сейчас нет. – А чем зарабатываешь? – Ничем. Матвей хмыкнул. – Прямо как я. А в доме тогда как в Верином живешь? Там квартиры большие, дорогие, для тех, кто умеет что-нибудь продавать. – В кредит купил. Как раз вот… не знаю, чем дальше платить. Деньги закончились. – Ясно. Хорошо, когда денег нет, они закончиться не могут, – улыбнулся Матвей. – Вот как у меня. – Я всегда думал, что писатели хорошо живут… – удивился Степа. – Кто как, – пожал плечами Матвей. – Вот я квартиру свою старую продал. Эту комнатенку купил. Часть денег сыну дал на его дело, часть потихоньку проживал. Год назад деньги закончились. И сын все деньги профукал, обещал отдать вдвойне – болтал, я не просил отдавать. А теперь как бы снова не пришел – на хлеб просить. Но пока не появляется. Крутится как-то сам. – Я вам Гошу оставлю… – осторожно сказал Степа. Матвей молча открыл холодильник. – Смотри. Степа тоже молча посмотрел на пустые полки. Сгущенка, полбатона хлеба, тарелка, на которой лежал засохший кусок сыра, и остатки вареных макарон в глубокой тарелке. – Нечем кормить мне Гошу. Оставишь – конечно, хлеба с макаронами дам. Сегодня. Завтра – не обещаю. – Как нечем? Но… – растерялся Степа. – Нечем. До пенсии осталось две недели. У меня триста рублей. За комнатку коммуналку заплатил, электричество, телефон, пару раз в аптеку сходил – всё, пенсия закончилась. – А… а как же вы живете? – Крупы варю. Ребенка так нельзя кормить. И жизнь у меня безалаберная. Ему в школу ходить надо, уроки делать. А я сижу, пишу – дня иногда не замечаю. Если соседи орут – до четырех, до пяти утра пишу. Всё равно не уснешь. Соседи у меня беспокойные. По двенадцать человек в таких вот апартаментах, как у меня, живут. Спят вповалку и в очередь. – А ваши книги продаются в магазинах? Матвей улыбнулся: – Конечно. – Почему же вы деньги за них не получаете? – Деньги получает тот, кто издает книги и кто их продает. А писать – это дело такое, романтическое, не про деньги… Да и не дело вовсе. Разве это дело? Сегодня пишу – завтра в парке весь день гуляю, на людей смотрю, с кошками бездомными разговариваю… Степа с сомнением слушал старика. – В Интернете прочитай про меня, – сказал Матвей. – Вера Лялина – любимый автор многих женщин. Степа засмеялся. – Что ты? – слегка нахмурился Матвей. – А я – любимый актер многих женщин. Матвей присмотрелся к нему. – Не знаю тебя. – Я только в одном фильме играл, но в очень известном. – Большую роль? – Главную. – У него там волосы крашеные! – объявил Гоша, не отрываясь от телефона. – Слышишь, значит? Сгущенку будешь? Отковыряем сейчас… Там под корочкой еще пара ложечек есть, для внучка моего… Слезай, сынок… – Матвей похлопал Гошу по коленке. – Так ты на самом деле богатый, значит? Раз артист… – Нет. У меня тоже закончились деньги. Но у меня не триста рублей осталось, чуть больше. Я понял. Хорошо, я вам дам денег на еду. И Гоша пусть у меня живет. – Мне денег не надо. А за Гошей присмотришь? Ты ведь не каждый день пьешь? – Нет, не каждый. – А вообще пьешь почему? Степа пожал плечами. – От слабости? – спросил Матвей, очень внимательно рассматривая Степу, так, что тому стало неловко. Степа отмахнулся: – Временное. |