Книга Идущие в ночь, страница 25 – Анна Китаева, Владимир Васильев

Озадаченный, я рубанул по цепям — скорее, чтоб прикованный очнулся, чем в попытке освободить его. Но цепи вдруг со звоном лопнули, а меч глубоко вонзился в неподатливое дерево. Человек повис на одной руке. Я изумлённо взглянул на клинок — на нём не нашлось ни одной зазубрины, ни одной царапины; матовое лезвие оставалось ровным и острым. Я для проверки перерубил и вторую цепь — так же легко, без всякого усилия.

Вот это меч! Присмотревшись внимательнее, я обомлел. Потому что старинную хадасскую заточку не спутаешь ни с чем.

У меня в руках было сущее сокровище — древний меч. Он стоил больше чем… чем… весь урожай многодревов за последние сто кругов. Нелепица — такой меч у простого стражника? Я растерялся.

Тем временем раб очнулся. Я освободил ему и ноги тоже, и он тяжело сел у ствола. Взгляд его слезящихся глаз обратился ко мне. Точнее, к ошейнику. Динна с тобой, гляди, ты-то не станешь бросаться на ошейник, у самого на шее похожий.

— Ты свободен, — сказал я негромко. — Можешь идти куда хочешь. Но прежде ответь на несколько вопросов, будь добр.

Голос раба был глух и слаб.

— Идти? Я не могу идти. Да и куда я пойду? Тут кругом стражники.

М-да. А ведь он прав. Что может одинокий беглый раб? Да ещё такой изнурённый, как этот. Я — ещё туда-сюда, но сей ходячий призрак…

— Что ты хотел узнать? — ворчливо спросил раб. Похоже, он был даже недоволен, что ему не позволили тихо и спокойно умереть.

— Во-первых, где я нахожусь?

— В Запретном городе.

Запретный город? Это ещё что? О Запретной реке я слыхал. Болтают, будто стоит её увидеть — и всё. Считай, хана. Правда, другие болтают, стоит искупаться в ней… Словом, разное болтают. Одно только точно: лучше её никогда не видеть, в этом все рассказчики сходятся. Тогда не пропадёшь.

Стоп-стоп! Если у Запретной реки пропадают незадачливые путники, значит… Значит, это дело рук жителей Запретного города, это же яснее ясного. Джерх забирай, сколько ещё загадок и неожиданностей готовят мне Дикие земли? Лю-чародей, Тьма на твою голову, мог бы и предупредить.

— А где река?

— На востоке. Чуть меньше дня пути.

Хм… Вчерашняя река — уж не Запретная ли? Жаль, я не запомнил переправы…

— Ладно, — сказал я. — Раз ты такой умник, может, подскажешь, как мне добраться до У-Наринны?

Вот тут взгляд раба обрёл некое подобие твёрдости и даже любопытства.

— Каменный лес? А что ты собираешься там найти, в Каменном лесу?

— Вечную молодость, — проворчал я. — Какая, хрен, тебе разница?

Раб опустил взгляд и тяжело вздохнул.

— Я не знаю всей дороги. Знаю только, что отсюда нужно идти на запад, пока не достигнешь большого каньона. А там — ищи Дремлющий мост. За мостом, вроде, нужно сворачивать на юг. Если только это всё правда.

— Замечательно, — я покачал головой. — Ты прекрасный проводник. Иди туда, не знаю куда…

— Почему? — раб с усилием пожал плечами. — На запад. Разве этого мало?

— Ладно, спасибо. Спрошу ещё у кого-нибудь.

— Только не спеши ступать на Дремлющий мост, — посоветовал раб. — Сперва приглядись.

— Почему? — уточнил я, но собеседник снова пожал плечами.

— А вот этого я просто не знаю. Слухи.

Раб с опаской покосился на настороженных вулхов, что покорно стояли у меня за спиной.

Шум толпы вдруг разом притих, барабаны зарокотали с удвоенной силой. И я решил, что пора решать более насущные проблемы, как то: поиски Ветра и освобождение карсы.

— Тогда ответь ещё, где здесь держат захваченных у реки коней?

Раб неопределённо махнул рукой:

— У арены.

Арены? Я наморщил лоб. Тут что, бои устраивают? Хм, так вот почему так ревёт толпа! Это многое объясняет.

Я бесцеремонно показал освобождённому пленнику Запретного города спину и направился на голоса. Сначала я увидел Неспящую башню — деревянную, как и всё в этом городе. Рядом с ней тянулась длинная живая коновязь — сплетённая из узловатых веток перегородка, опирающаяся на короткие толстые стволы. Коней было немного — с десяток, и найти среди них Ветра смог бы даже слепой.

— Подождите здесь, братья! — велел я вулхам. И голосом, и… впрочем, это мой секрет.

Жеребец почуял моё приближение и нетерпеливо затоптался на месте. Он был рассёдлан, заботливо протёрт и, похоже, накормлен, потому что у коновязи виднелись кучки свежего навоза. Седло не пришлось даже искать — оно вместе со всей упряжью висело на специальном сучке.

Я невеликий конюх, но пяти минут, чтоб оседлать Ветра, мне хватило. Отвязав его, я принялся искать свои припасы — не может быть, чтоб их утащили далеко. А, впрочем, кто знает? Варвары Диких земель жили грабежом… Может, никаких припасов уже давно нет?

Не успел я сделать и нескольких шагов, как перекрывая крепкий дух конского пота и навоза, в воздухе возник дурманящий запах плодов многодрева. Мой нос сам собой вытянулся в дудку, и я просто пошёл на запах. Самые разные ароматы витали в воздухе, но выделить из них эту божественную струю было совсем несложно.

Запах привёл меня к низкому столу, за которым совсем недавно пировали. Полуобглоданные кабаньи кости валялись всюду вперемешку с остатками лепёшек, на столе растекались лужи паршивого варварского пива. А запах шёл от маленькой липкой кучки — очищенной кожицы плода многодрева. Сам плод, конечно же, сожрали джерховы горожане…

Я выругался, и вернулся к Ветру. Тьма с ними, с припасами… Хотя ножны жалко. Достанутся теперь какому-нибудь тупорылому головорезу. Тяжкий вздох вырвался у меня из груди.

И вдруг я ощутил, что план спасения постепенно вызревает в моей бедной голове, только я ещё сам в деталях не разобрался. В такие моменты мне всегда казалось, что внутри меня просыпается ещё кто-то, вулх, например, и начинает нашёптывать верные ответы. Обыкновенно я не противился и действовал не то по наитию, не то следуя этим туманным подсказкам. Во всяком случае, первое, что я сделал, это перерубил поводья всех коней; сбрую и седла собрал в живописную кучу и спихнул в дурно пахнущую яму для отбросов, обнаружившуюся в гуще стволов позади коновязи. Кони, за исключением Ветра, постепенно разбрелись. Потом я отыскал ещё не погасший огонёк в очаге и два загодя просмолённых кем-то факела, готовых вспыхнуть в любой момент. Тут же нашлось и несколько кадок с разогретой смолой. Кадки я перетаскал к Неспящей башне и опорожнил на чёрные брёвна подножия. При этом я не забывал поглядывать наверх, чтоб олух из-под Большого колокола меня не увидел. Но олух, казалось, спал, что, конечно было совершенно невозможно на верхушке Неспящей башни. А, может, ему и так было на что глядеть — судя по азартным выкрикам зрителей на арене творилось нечто захватывающее, а с такой высоты арену, зуб даю, видно, как на ладони. Странно, но я до сих пор не сумел вычленить из однообразного гула голосов ни одного понятного слова.