Онлайн книга «На берегу Тьмы»
– Ну конечно, помогу, – сказала Катерина и обняла Глашу. – Что-нибудь придумаем. В тот же вечер Катерина пошла к Саше. Только сыну она доверяла так же, как себе. К тому же она была уверена, что он никогда не предаст Глашу. Саша как раз выходил из госпиталя, направляясь к себе домой: – Какой срок? – строго спросил он. – С конца декабря, а может, и раньше – не знаю. – Ну что же – поздравляю, будешь бабушкой. – Я-то рада любому ребенку, но что ж с Глашей-то будет? Вся жизнь насмарку, сынок. – Эх, Глаша, допрыгалась, – с тоской сказал Саша. – Жалко ее, но как же можно с немцем? Я знаешь сколько наших ребят с того света вытащил, а сколько у меня прямо на столе умерли? А она в это время с немцем? – Саша достал папиросы и нервно закурил. – Саша, ты куришь? – ужаснулась Катерина. – Согласись, мама, это не самая твоя плохая новость на сегодня. – Что правда, то правда. Так что же делать будем? – Ну что же – идея отправить ее в город не лишена смысла. Поедет в Торжок, родит, а мы ребенка заберем. Мы с Паней его усыновим – все равно детей нет у нас, а может, и не будет – черт его знает. Катерина обрадовалась: – Правда? Но вдруг Паня не согласится? – Я поговорю с ней, мама. А ребенок ей во благо – займется делом наконец. – Ну а ты-то сам как? Ведь это же немец, я ничего не скрыла от тебя. – Это Глашин сын. Это живое. Я врач – для меня нет разницы с точки зрения физиологии, понимаешь? Будет мой сын, русский. Катерина шла от Саши и гордилась, какой же он у нее благородный. Боже, спасибо тебе, что дал мне такую отраду: сына, на которого всегда можно положиться, опору и поддержку всей семье. К Первомаю закончили сеять яровую пшеницу, овес и ячмень. Для посевной бабам пришлось на себе таскать зерно за пять километров из Высокого с железнодорожной станции – своего не хватало. Носили по два мешка сразу: один спереди, другой сзади. Землю пахали на быках, но их было мало. Чаще приходилось самим по два человека впрягаться в плуг и тащить его. Так пахали по пятьдесят соток в день. Под вечер и руки, и ноги дрожали от напряжения. Ладони были стерты до крови, плечи саднили. Катерина вспоминала, как молотила с солдатками в империалистическую, словно от этого зависела тогда ее жизнь. Так и сейчас. Глаша собиралась после окончания занятий в школе отправиться в Торжок и там родить – Саша уже договорился с врачом городской больницы и со знакомыми, которые приютят ее у себя. Первомай праздновали скромно: новости с фронта приходили неутешительные – немцы подбирались к Сталинграду и к предгорьям Кавказа. Катерина, Александр, Глаша и Саша с Паней уже сидели за столом, когда пришел Коля. Он сел, выпил и сразу же заговорил с Глашей: – Как же так, сестра? – Ты о чем? – Сама знаешь. – Может, не сейчас? – вмешался Саша, который мгновенно понял, о чем пойдет речь. – Ты вот капусткой закуси, – предложила Паня. – А, так вы уже знаете? – ехидно заметил Коля. – И наверняка маменька рассказала? – спросил он, глядя на Катерину. Александр грохнул ложкой об стол: – О чем вы все сейчас говорите, черт вас подери?! – Ничего особенного, так, глупости, – попыталась вмешаться Катерина, сверля глазами Колю. – Конечно, глупости! Дочь ваша залетела от немца, а так, конечно, глупости, – спокойно сказал Коля и наколол ножом соленый огурец. – Кто тебя просил? – взвился Саша. – Это правда? – спросил Александр, глядя на Катерину. – Правда, – спокойно ответила Катерина. Глаша, всегда решительная и языкатая, молча сидела за столом, опустив глаза. – Как такое случилось, дочь? – спросил Александр Глашу. – Силой взял, – вместо Глаши ответила Катерина. Александр ошарашенно сидел, глядя перед собой. – Люди в деревне говорят, что гуляла она с ним, – сказал Коля. – А ты людям не верь, – закипал Саша. – Мало ли что люди говорят, – вмешалась Паня. – Я была там. Все видела. Убила я его, – с трудом проговорила Катерина. – Как убила? – разом ахнули Александр и Саша. – Немца того. Топором. Прямо там. – Катерина кивнула на комнату. Она уже без содрогания заходила туда, перестала вспоминать раз за разом, что пришлось пережить в этой комнате. Катерина смирилась с тем, что на ней теперь смертный грех и придется отвечать. Она ни о чем не жалела. Поступила так, как тогда казалось единственно правильным. Она даже обрадовалась, что Александр наконец узнает. Конечно, он был не в себе, не мог образумить, защитить Глашу, но все же рядом, когда нужно, его не оказалось, – всю оккупацию прожил как маленький несмышленый ребенок, о котором приходилось заботиться, а не как сильный мужчина, на которого можно было положиться. – Папочка, родненький, так вышло, не виноватая я. – Глаша вскочила из-за стола, с рыданием бросилась к отцу и рухнула перед ним на колени. – Да как же так? Выблядок, да еще от немца? От врага? Это же пятно на всю жизнь, позор для всех нас, это бесчестие, Глаша! Надо было предпринять какие-то меры! А ты о чем думала? – накинулся он на Катерину. Катерина молчала. – Стыд-то какой, Господи! – Александр грохнул рюмкой об стол и разбил ее, порезав руку. Кровь закапала на скатерть. Катерина подскочила, чтобы завязать рану платком, но Александр со злостью оттолкнул ее. – Глаша поедет в Торжок, родит там, а ребенка возьмем мы с Паней, усыновим, и никто ни о чем не догадается, – сказал Саша, радуясь в душе, что предложил единственно правильный выход. Коля, оглядев всех, сказал. – Значит, так. Поздно уже ехать в город. Пока вы тут думали да планировали, уже вся деревня знает и говорит. Так вот: ребенка Глашка нагуляла от Михея. Поняли? – Как от Михея? – растерялась Катерина. – Деда Михея? – Ему ж сто лет в обед, кто в такое поверит? – удивилась Глаша. – Я с Михеем договорился, он всем расскажет, что ты ему дала за ведро зерна – не одна такая была, поверят, – сказал Коля. – Ну и ты, как спросят, не опровергай. Александр изменился в лице: – И что ж теперь, с Михеем родниться? И ей за старика замуж выходить? – Нет, ничего не надо, – успокоил его Коля. – Будут говорить, что от Михея, и все тут. С Михеем я сам уже рассчитался – он больше ни на что не претендует. – Ну и почем же ты честь девичью у него купил? – с горечью спросила Глаша. |