Книга Книга Призраков, страница 49 – Сэбин Бэринг-Гулд

– В таком случае, открывайте Saint Julien.

Действительно, иного способа не существовало. Запах грязи был невыносим, от него мутило. Поэтому я извлек пробку, и мы умылись бордо.

После этого мы вновь уселись друг напротив друга по бортам лодки. Шесть часов! Шесть бесконечных часов, которые предстояло провести в грязи Блэкуотера. Никто из нас не хотел начинать разговора. По истечении получаса захотелось освежиться. Мы спустились на дно лодки и принялись исследовать содержимое корзины, обнаружив в ней бутылку виски, которой воздали должное. Что уж тут удивляться: мы промокли до нитки и были с ног до головы облеплены вонючей грязью.

Прикончив цыпленка и ветчину, выпив виски, мы снова уселись на борта лодки vis-a-vis. Было важно, чтобы она находилась в равновесии.

Теперь майор Донелли пришел в более коммуникативное расположение духа.

– Должен признаться, – сказал он, – что вы наиболее эрудированный и приятный в общении человек из всех, с кем мне приходилось встречаться в Колчестере и Челмсфорде.

Я бы не стал записывать это его замечание, если бы оно не послужило началом истории.

Я ответил, – должен признаться, что я покраснел, – но воздействие бордо привело к тому, что лицо стало скорее бордовым. Так вот, я ответил:

– Вы мне льстите.

– Ничуть. Я всегда говорю то, что думаю. Вы много знаете, поэтому у вас когда-нибудь появятся крылья, окрашенные во все цвета радуги.

– Не понимаю, что вы имеете в виду? – спросил я.

– А разве вы не знаете, – сказал он, – что каждый из нас когда-нибудь получит крылья? Мы превратимся в ангелов! Как вы думаете, откуда они появляются? Они не появляются из ничего. Ex nihilo nihil fit. Надеюсь, вы не думаете, что они являются продуктом потребления курицы и ветчины?

– Ни тем более виски, – добавил я.

– Ни в коем случае, – заверил он. – Они появляются в некотором смысле из личинок.

– Личинки бывают разные, – отозвался я.

– Я имею в виду гусениц. Это существо всю свою короткую жизнь только и делает, что ест, ест, ест. Взгляните на капустные листья, – они все в дырках, оставленных этими существами; и я вам сейчас скажу, какую цель преследуют гусеницы. Они окукливаются, в течение зимы происходит трансформация, и вот – весной кокон разрушается и из него появляется прекрасная бабочка. Ее разноцветные крылья на втором этапе существования есть переработанные листья капусты, которую она поглотила, будучи личинкой.

– Совершенно с вами согласен. Но какое отношение это имеет ко мне?

– Мы тоже в некотором роде личинки. Предположим на минуту, что те прекрасные разноцветные крылья, которым суждено у нас появиться, являются продуктом переработки того, что мы едим – ветчины и курицы, почек, говядины и тому подобное. Так ли это, сэр? Конечно же, нет. Они состоят из знаний, которые мы получаем на протяжении всей своей жизни, точнее, ее первого этапа, и чем больше этих знаний, тем прекраснее крылья.

– Но откуда вам это известно?

– Если хотите, я вам расскажу, – ответил он. – Однажды со мной произошел удивительный случай. Это довольно длинная история, но поскольку у нас есть порядка пяти с половиной часов до начала прилива, который, я надеюсь, высвободит нас из плена, я могу вам о нем рассказать, тем более что это добавит большего разнообразия в цветовую гамму ваших крыльев, когда они у вас появятся. Угодно ли вам выслушать мою историю?

– Больше всего на свете.

– Но перед тем, как рассказать ее, нужно небольшое вступление, – продолжал он. – Если его опустить, боюсь, вы не сможете понять ее.

– В таком случае, я жажду его услышать, особенно если оно будет поучительно.

– В высшей степени поучительно, – заверил он. – Но прежде чем начать, передайте мне бутылку виски, если в ней еще хоть что-нибудь осталось.

– Увы, она пуста, – ответил я.

– Ну, пустая бутылка мне вряд ли поможет. Так вот. Когда я служил в Индии, мне случилось переезжать из одного места в другое, и по дороге разбить палатку. Есть у меня один слуга, который мне дорог. Я позабыл его настоящее имя, но это и не имеет никакого значения. Я всегда звал его Алек. Прелюбопытный человек, которого побаивались все остальные слуги. Они полагали, что он видит призраков и находится с ними в приятельских отношениях. Он был честен, насколько могут быть честны аборигены. То есть, он никому не позволил бы украсть у меня малейшей вещицы, но при случае делал это со спокойной совестью сам. Я привык к тому, что у меня иногда исчезали ничего не значащие безделушки. Зато никто больше не покушался на мою собственность. Так вот, однажды ночью, когда я поставил палатку в месте, которое считал весьма подходящим для ночлега, мне не спалось. У меня было ощущение, будто по моей спине постоянно ползают многоножки. Утром я рассказал об этом Алеку и попросил его хорошенько осмотреть мой матрас и пол моей палатки. Лицо индуса осталось бесстрастным, но мне показалось, что в глазах у него светилось какое-то странное понимание. Тем не менее, я не дал ему много времени на раздумья. На следующую ночь ощущения были еще неприятнее, а утром я обнаружил свою пижаму разорванной от шеи до пят. Я позвал Алека, показал ему пижаму и рассказал, как плохо мне было. «Ах, сахиб! – воскликнул он. – Это наверняка сделал Абдулхамид, кровожадный мерзавец!»

– Прошу прощения, – прервал я. – Он что, имел в виду нынешнего турецкого султана?

– Вовсе нет; просто их одинаково зовут.

– Еще раз извините, – сказал я. – Просто когда вы добавили «кровожадный мерзавец», я подумал, что речь идет именно о нем.

– Нет-нет. Это другой. Если хотите, я буду звать его просто Абдулом. Однако разрешите мне продолжить.

– Еще один вопрос, – попросил я. – Но ведь Абдулхамид – это не индийское имя?

– А я этого и не утверждаю, – несколько нервно ответил майор. – Но, вне всякого сомнения, он был мусульманином.

– Однако это имя скорее турецкое или арабское.

– Ничего не могу сказать, я не был при его крещении и уж тем более его восприемником от купели. Я просто повторяю то, что сказал мне Алек. Но если вы будете придираться к словам, мне ничего не останется, как замолчать.

– Не обижайтесь, – сказал я. – Но мне все-таки хотелось бы убедиться в качестве информации, тем более что она повлияет на цвет моих крыльев, когда они появятся. Продолжайте; я буду нем, как рыба.

– Прекрасно; будем считать, что между нами заключено соглашение. Вы сохнете?

– Потихоньку, – ответил я. – Солнце припекает, так что одна половина моего тела уже почти высохла.

– Думаю, нам следует поменяться местами, – предложил майор. – Поскольку со мной произошло то же самое.

Двигаясь чрезвычайно осторожно, мы поменялись местами.

– А сколько сейчас времени? – поинтересовался Донелли. – В мои часы попала грязь, и они остановились.