Книга Швея-чародейка, страница 71 – Ровенна Миллер

– Ты чему-нибудь учишься? – спросила я, пока Пенни соединяла два куска шелка для юбки к платью Аннетт.

– Да! – с улыбкой ответила Эмми. – Вы так много показываете. Прошу вас, не считайте меня проблемой.

– Проблемой?

– Вечно стою на пути у других, зависаю на мелочах, выхожу в главный зал, когда там клиенты.

Я почувствовала раздражение.

– Кто тебе сказал, чтобы ты не заходила в главный зал?

– Алиса… Она говорит, что будет лучше, если я… – Улыбка Эмми угасла. – Что я не помощница, и клиентам не нужно видеть меня.

– Понимаю, – бесстрастно ответила я.

Мне было известно, что Алиса имела в виду. В правилах галатианских магазинов эта линия поведения являлась всеобщей. Эмми демонстрировала собой идеальный портрет неадаптированной пеллианской девушки. Она носила платок поверх шапки; ее одежда – пусть и не истинно пеллианская – была сделана из несовпадающих по цвету хлопчатобумажных тканей, столь любимых многими пеллианцами. Они были практичными, но не модными. Да и стиль устарел.

Будучи поглощена работой, я не учла этого. Пеллианка или нет, Эмми не была ходячей рекламой для хорошо одетых дам. Она во многом уступала Алисе и Пенни.

– Вот что мне пришло в голову, – подумав, сказала я. – Тебе нужно научиться готовить выкройки и драпировать одежду. Мы начнем с создания простого плиссированного жакета с рукавами в три четверти. Ты будешь носить его здесь.

Глаза Эмми расширились.

– Спасибо, госпожа. А я, в свою очередь, перестану носить свой платок.

Она покраснела.

Я подумала над ее решением. Было бы нечестно говорить ей, что это не важно. Хлопчатобумажная ткань, подвязанная под ее юбкой, отмечала Эмму как пеллианку. А она работала в модном ателье – что на галатианском языке коммерции означало очень многое. Наши клиенты определяли вид культурной некомпетенции даже по пеллианскому платку, по яркому хлопку, по волосам, заплетенным в косы вместо высоких пучков, гребенчатых валов или заколотых кудрей. Я не понимала этого – не потому, что выглядела иначе, чем Эмми, но потому, что чувствовала себя галатианкой. Даже в манере завивать свои волосы.

– Я не говорю, что тебе носить, а что нет. Это не мое дело, Эмми. Но многие магазины настаивают на стандартном образе для своих сотрудниц.

Она глубокомысленно кивнула. В этот момент черта между пеллианским кварталом и галатианским торговым районом была четко обозначена. Интересно, как долго эта граница будет важна, подумала я. Особенно перед лицом революции?

Я получила из дворца подтверждение о прибытии белья. Во мне поселилось недоброе чувство. Пьорд заменил его обычными незачарованными предметами, от которых не было никакой пользы. Как он узнал? Профессор сказал, что имеет в своем услужении какую-то чародейку, способную проверить мою работу. Она видела чары и проклятия, и я знала, что это было правдой – любая понимающая женщина из пеллианского квартала могла определить тип магии. А если это была чародейка, с которой я знакома? Информация, которую мне никогда не узнать. Кто за несколько монет не посмотрит на одежду? Какая чародейка не увидит, имеется ли искрящаяся магия между нитей? Особенно теперь – с налогами на рынках, которые стали выше, чем должно. А зима уже катилась по городу.

– Вы слышали что-нибудь от Кристоса? – спросила Пенни, когда мы работали над отделкой воротника.

– Нет, – ответила я, испугавшись.

К счастью, Пенни не часто расспрашивала меня. По крайней мере я имела наготове один ответ.

– Он даже не имеет совести написать мне письмо.

Этот вопрос расстроил меня. Я почти каждую неделю посылала сообщения для Пьорда. Мне казалось, что теперь-то Кристос вернется домой. Ничего подобного.

– А у него… я хотела спросить… были другие девушки? Вряд ли он вел себя как тихоня… Верно?

Пенни вспыхнула малиновым цветом.

Я помолчала.

– Да. До некоторой степени. Но прежде он не убегал на корабле. Я не к тому, что у него раньше было с девушками. А к тому, как он поступал со своей судьбой.

Вздохнув, я ущипнула ткань пальцами, словно это был Кристос – словно, чтобы он почувствовал мое разочарование.

– Мой брат горячий парень. Когда идея приходит ему в голову, он не может отпустить ее. Он страстный, но совершенно нелогичный человек.

Я поняла, что больше не говорю о корабле, и замолчала.

– Вот поэтому он мне и нравится, – сказала Пенни с едва слышным вздохом.

Я не знала, что делать. Говорить о брате с моей помощницей казалось очень непрофессиональным. Большие глаза Пенни задобрили меня. Ей нужна была женщина, с которой она могла бы поговорить. Кто-то старше ее, способный заверить и убедить.

– Он неплохой, – быстро произнесла я. – Он просто… прыгает двумя ногами вперед и не смотрит, куда опускается.

Я поморщилась от своей метафоры.

– Кристос думает сердцем вместо головы.

Почему он еще не дома? Почему не пишет? Я не могла представить себе причин, которые удержали бы его от заверений, что он находится в полной безопасности. А если это не так? Или, возможно, Пьорд не получил моего сообщения. Что, если он ждет подтверждения?

Ровное круглое пятно появилось на шелковой оборке между пальцами Пенни.

– Простите, – сказала она, торопливо вытирая крохотную каплю. – Я все исправлю.

– Ничего страшного, – произнесла я. – Погуляй несколько минут снаружи.

Пенни не вернулась. День подходил к концу. Бледный зимний вечер сочился сквозь закопченные окна. Возможно, девочка поняла меня и пошла домой, подумалось мне. Я отложила отделку и решила вернуться к ней завтра.

Однако на следующий день, когда я пришла в ателье, на двери висела тяжелая железная цепь. Через дверные ручки был продет висячий замок, а к нему прикреплен толстый лист бумаги с печатью Лорда Монет.

Я дрожащими руками развернула бумагу. За мной на улице останавливались люди. От унижения я не знала, что делать. Мои щеки раскраснелись от холодного ветра, а соседи и прохожие наблюдали за тем, как я не могла пройти в свое ателье.

«Закрыто по приказу Лорда Монет, – гласил толстый шрифт наверху листа. Широкие буквы были видны с улицы. – Ведется следствие. Владелица заведения обвиняется в укрывательстве врагов Короны».

Мое гневное дыхание окутало слова белым облаком. Обвиняется? Кем? Один из моих соседей донес на меня, зная, кем был Кристос? Или кто-то обнаружил нечто большее и обвинил меня в этом? Пронюхал, кем был Пьорд Венко и что я делала по его приказу? Мне хотелось порвать бумагу, но, как она напоминала крохотными буквами внизу страницы, поступив таким образом, я нарушила бы несколько законов страны.

Может быть, сходить в офис Лорда Монет? Это означало очередь сначала к одному клерку, потом к другому, и никто из них не мог помочь мне в этом деле. Мысль об их вопросах – о том, что я могла раскрыть, если мне велят поговорить с кем-то из властных персон, – останавливала меня. Какой защитой я воспользуюсь? Если меня обвинят в тайных встречах с Пьордом Венко, свидетели легко могут подтвердить это заявление. Если меня обвинят в родстве с братом-революционером, я не смогу отрицать того, что являюсь сестрой Кристоса.