Книга Швея-чародейка, страница 75 – Ровенна Миллер

Он провел пальцами по ближайшим ярко-красным стеблям кизила. Нежность его прикосновения – это доброе внимание к растениям – вызвало во мне мимолетную жалость. Я перевела взгляд от него к гостям и поискала в зале Нию. Ее нигде не было. Гости по-прежнему бродили вокруг, пробовали сыры и лежавшие на тарелках засахаренные фрукты. Она не опоздает, заверила я себя. Мы найдем приватный уголок и обсудим ее перевод.

Паулина заметила меня и направилась сюда. Ее зеленовато-голубое платье было подшито собранной органзой. Перемещаясь, она выглядела как океанская волна.

– Сегодня вечером Маргарита дебютирует с новой пьесой, – сказала она вместо приветствия и совершила традиционный двойной поцелуй.

– Новая пьеса? – переспросил Теодор. – Я знал, что она довольно талантлива. Что-то уже известно о композиции?

– Только то, что она была вдохновлена зимой. Это ее собственные слова. – Паулина потерла ладони, словно ей было холодно. – Хотя, что именно было вдохновлено зимой, я не могу сказать. Лично меня вдохновляет теплая одежда или огонь в камине.

– Софи говорит, что зима хороша для модельного бизнеса, – произнес Теодор.

Я вежливо засмеялась, но воспоминание о беседе было горьким.

– Вы принесли вашу скрипку?

– Да, принес. Но сомневаюсь, чтобы кто-то пожелал сравнивать музыку Маргариты с той какофонией, которую я называю игрой.

– А мне она нравится, – сказала темноволосая женщина, в которой я узнала арфистку Маргариту. – В прошлый раз мы с вами играли народные песни, не так ли?

– Да, забавлялись, – согласился Теодор.

Я могла бы утверждать, что он был польщен.

– Не будем заверять людей, что тем, кто слышал нас, был приятен мой несносный скрип.

Ему прекрасно соответствовала роль образованного и культурного джентльмена. Он явно наслаждался ею. Я отступила назад, сознавая, что это его окружение, а не мое. Возможно, подумала я, осматривая зал, мне пора было отступить в тихий угол и дождаться Нию.

– Просто склоните голову, когда я скажу вам играть, – со смехом произнесла Маргарита. – Ну а теперь мне нужно начинать.

Она сделала небольшой реверанс и поднялась на небольшой помост, который возвела Виола. Когда она села рядом с арфой, я двинулась к задней части зала. Теодор поймал мою руку.

– Вы не могли бы расположиться рядом со мной? – спросил он.

– Я не уверена, что это хорошая идея.

Маргарита повернулась к арфе. Я отдернула руку.

– Не знаю, говорил ли это раньше, но понимаю вашу обиду. Мне жаль, что мои слова ранили вас, и я очень хочу, чтобы вы сели рядом со мной.

– Вы не сказали ничего обидного, – прошептала я в ответ. – В том, что тревожит меня, нет вашей вины.

Виола посмотрела на нас и приподняла брови.

– Давайте сядем, иначе первый акт выступления будет испорчен.

– Вы правы. Пожалуйста.

Он указал на кушетку рядом с нами – единственные места, которые остались незанятыми. Я кивнула и села. Теодор обнял меня за плечи. Мне пришлось отклониться в сторону.

Белое шелковое платье Маргариты и бледно-голубая накидка не усиливали впечатление от ее роста, но в тот момент, когда ее пальцы коснулись струн, она стала единственным человеком, который существовал в этом зале. Даже Теодор рядом со мной будто бы растворился в воздухе. Меня пронзили звуки, исходящие от арфы.

Сначала возникли медленные, долгие и нежные аккорды, которые неспешно растворились в следующей череде звуков. Затем ноты полились каскадом, словно гнались друг за другом – как ветер в деревьях и снег, кружившийся между ветвями. Пьеса нарастала, как буря, и вдруг нырнула в красивую тишь, похожую на морозную ночь. Она заставила меня подумать о замерзших водопадах, показанных мне Теодором, – из холодного мира под ивами.

Финальная нота повисла в воздухе, и тогда Маргарита снова стала маленькой женщиной рядом с арфой, а зал взорвался заслуженными и громкими аплодисментами.

Я поняла, что была не единственной, кто наклонился вперед. Меня обнимала рука Теодора. Краснея, я освободилась от ее приятной, но смущающей тяжести.

– Мне кажется, вам понравилось? – спросил он, притворяясь, что снимает трением оцепенение своих пальцев.

– Да. Наверное, я поняла, чего Маргарита хотела от нас, – чтобы мы почувствовали нежность зимы.

– Она гений, – с дружелюбной улыбкой согласился Теодор.

– Ну что, вы собираетесь присоединиться ко мне? – окликнула его Маргарита с помоста.

Она махнула рукой Теодору и двум другим – леди и джентльмену, – сидевшим напротив нас через комнату.

– Сначала нам обещан пунш, – возразил Теодор, и все засмеялись.

– Тогда считайте, что вам повезло, – сказала Виола и открыла дверь в коридор, впуская пару горничных.

Те несли самые большие чаши для пунша, которые я видела когда-либо в жизни. Пунш был обычным напитком в кафе и тавернах. Он подавался в глиняных чашках. Но этот… Гигантская супница Виолы выглядела как скульптура, украшенная оленями, львами и большим орлом.

– О! – с удивлением выдохнула я, когда горничные отошли от чаш, и Виола поднялась на небольшой помост.

Это была точная копия центрального фонтана на городской площади с рычагами управления. При нажатии на один рычаг фонтан ожил. Красные струи пунша вырвались из открытых ртов затейливых чешуйчатых рыб и омыли бока оленей.

– Фонтан на площади замерз, а мой прекрасно работает, – сказала Виола с театральным реверансом.

Я вновь осмотрела комнату. Нии все не было. Темный страх зародился в моем животе. А вдруг она сказала Пьорду, что идет сюда? Вдруг сообщила ему о нашей встрече? Что он знает о ее переводе? От тревоги я кусала губы. Никто другой не замечал ее отсутствия – или по крайней мере не комментировал это событие.

– Теодор, – окликнула я. – Ниа… Разве она не должна присоединиться к нам этим вечером?

Герцог пожал плечами.

– Возможно, засмотрелась на какой-то старинный свиток в архиве, – ответил он.

Но архив на закате закрылся. Здание казалось черным как уголь, а его окна были темны. Я стряхнула с себя тревогу. Ниа не клялась прийти на музыкальный вечер и принести мой перевод. Я попрошу ее адрес или приду в салон позже на этой неделе.

Горничные наполняли чаши, и мы передавали их от персоны к персоне вокруг зала. Пунш источал слабый аромат цитрусовых и корицы, хотя я не удивилась, почувствовав, что основой напитка было крепкое красное вино.

– Рецепт семейства Сноумонт, – сказал между глотками Теодор. – У меня такое чувство, что секрет заключается в использовании хорошего вина.

– Неправильно, – произнесла Виола, появляясь за нашими спинами. – Я делаю пунш на дешевом вине.