Книга Рожденный в огне, страница 47 – Розария Мунда

Последние семь лет я часто наблюдала, как он успокаивал Пэллора этой же рукой, таким же прикосновением, легким, но твердым.

Преподаватель по танцам продолжал:

– Медейский вальс быстрее, ритмичнее, экспрессивнее того вальса, к которому вы привыкли, и гораздо сложнее. Но если все выполнять правильно – нет ничего прекраснее этого танца.

Ли придвинулся ближе, крепче сжал мою ладонь и, глядя на инструктора, начал повторять его движения. Мы были так близко, что мой взгляд уперся в его шею, в ямочку между ключицами.

Спохватившись, что не могу отвести от нее глаз, я резко подняла голову, чтобы увидеть его лицо.

– Почему ты улыбаешься? – пробормотала я.

Настала наша очередь повторять за инструктором. Прикосновение Ли сделалось жестче, и я повиновалась ему. Шаги сделались длиннее, мы скользили стремительно и плавно, а затем резко развернулись. Меня охватил восторг, сродни тому, который испытывала Аэла, когда мы резко ныряли вниз, паря в воздухе. Ли не сводил с меня глаз, и его лицо смягчилось. На мгновение в его глазах вспыхнуло что-то похожее на печаль.

– Отлично, Ли уловил суть! – воскликнул инструктор, подскочив к нам.

Ли был так близко, что его дыхание согревало мое ухо. И к нему снова вернулась прежняя беспечная уверенность, проливаясь на меня, словно солнечный свет, о которой я с горечью размышляла еще несколько минут назад.

– Потому что это очень весело.

Следующие полчаса промелькнули в круговерти наших движений и легкости, которой делился со мной Ли. Впервые после возвращения из Холбина я словно летала, ощущая тепло от прикосновения его ладони к моей спине.

Кроме общих занятий, обязательных для остального корпуса, наездники Четвертого Ордена должны были пройти специальный курс этикета. Ли, Пауэр, Кор и я посещали эти занятия в одном из залов заседаний Министерства Пропаганды, и проводила их сама Миранда Хейн. Я не видела ее с момента посещения Холбина.

– Рада видеть тебя, Антигона. Как поживаешь?

Судя по всему, она помнила, как мы расстались в последний раз. Я поежилась, вспомнив, как, рыдая, отчитывалась Первому Защитнику о результатах собрания. Однако в ее голосе звучала искренняя теплота и не было ни тени высокомерия.

– Гораздо лучше, благодарю.

Хейн улыбнулась, а затем вышла на середину зала, чтобы обратиться к группе. Мы с Кором сели, Ли остался стоять, скрестив руки на груди, а Пауэр присел на край одного из столов с откровенно скучающим видом.

– Здравствуйте и спасибо всем, что пришли. – Она рассказала, что после Лицейского бала нас познакомят с представителями самых влиятельных слоев золотой элиты. – Это ваше первое публичное появление в качестве будущих потенциальных правителей города. Вы четверо представляете особый интерес как кандидаты на звание следующего Защитника, которого станет выбирать именно золотая элита. В отличие от представителей других металлических сословий, золотые не просто ваши граждане, но и ваши избиратели.

Стоило Хейн упомянуть о принципах правления, и Пауэр криво ухмыльнулся, на лице Кора вспыхнула тревога, Ли остался невозмутим, у меня же все внутри сжалось. Предстоящий турнир на звание Первого Наездника и так приносил множество волнений, а тут еще это. Неведомые пути, новые ловушки, еще больше людей, на которых необходимо произвести впечатление. По крайней мере, на арене со мной была Аэла.

– Мы хотим, – продолжала Хейн, – чтобы вы произвели хорошее впечатление. Вне зависимости от ваших личных политических амбиций, важно показать себя с лучшей стороны, особенно в такие непростые времена. Вы проводили собрания с представителями всех сословий, настало время поднять боевой дух золотого сословия.

Она подозвала свою ассистентку, ожидавшую в другом конце зала.

– На этом пока все. Репетируйте.

Нам предстояло отрепетировать сценарий нашего официального знакомства с высокопоставленными лицами. На повестке дня стояло выступление в паре с чиновниками из министерства, которые должны были представить нас на каллийском, но мы репетировали и версии на драконьем языке, на случай, если кто-то из гостей пожелает перейти на другой язык. Хейн до бесконечности заставляла Кора оттачивать произношение фраз на драконьем языке, пока он, весь красный от смущения, не смог произнести их более плавно и мягко. Побеседовав с Ли, Хейн напомнила ему, что стоит говорить более отчетливо, а затем похвалила его акцент. Пауэр чересчур витиевато произносил фразы на обоих языках, и Хейн, похоже, не знала, негодовать ей или смеяться. Когда подошла моя очередь, она представила меня своей помощнице, которая была третьей стороной в нашей репетиции.

– А в твоем случае, Антигона, будет учтиво сделать реверанс…

Я поклонилась, и Пауэр ухмыльнулся. Я подняла глаза. Хейн помрачнела, а Ли покраснел.

– Только не так, – мягко произнесла Хейн.

Смутившись, я попыталась защитить себя.

– Так моя мать…

И умолкла, вдруг догадавшись, что происходит. И тоже покраснела.

– Вот так, – просто сказала Хейн. – Вот так теперь ты будешь это делать.

И она продемонстрировала мне реверанс. Непривычно было смотреть, как кто-то так приседает в брюках. Ее шея была абсолютно прямой, движения легкими и плавными, в них не чувствовалось ни капли униженного почтения, как в поклонах, в которых склоняла голову моя мать. Я повторила ее реверанс, жалея о том, что не могу справиться с краской стыда, заливавшей мои щеки. Мне ужасно хотелось, чтобы Пауэр наконец прекратил усмехаться. Хотелось, чтобы Ли перестал смотреть в пол.

Хейн продолжала подыгрывать мне.

– Могу я представить вам…

Мне не надо было повторять фразы, которые до меня уже произнесли три человека. Но когда Хейн потребовала, чтобы я перешла на драконий язык, я стыдливо понизила голос.

– Звук должен идти изнутри, – напомнила мне Хейн.

Я громко произнесла фразу по-драконьи. Мой собственный голос казался чужим, когда я произносила фразы на языке, который мне было гораздо комфортнее слышать, чем на нем говорить. Я улавливала свой резковатый каллийский акцент, который наверняка показался бы носителю языка излишне визгливым. Я подумала, что Хейн наверняка тоже внутренне морщилась от грубого произношения крестьянки.

Но вместо этого она сказала:

– Отлично.

Для женской половины стражников впервые за много лет были организованы примерки платьев, деньги на пошив которых выделило министерство. Во время посещения портного у меня пересохло в горле при одном взгляде на ткани, которые они предоставили нам на выбор. Они оказались достаточно роскошными, чтобы восхитить Дейдру и Алексу, но я никак не могла избавиться от чувства неловкости. Крисса, которая, похоже, разделяла и восторг других девушек, но также понимала и мою неловкость, держалась рядом со мной, разражаясь потоком сочувственных комментариев, чтобы ободрить меня. «О, эти городские платья просто великолепны, моя семья и представить себе не могла, как приятно ходить к портному». И мне нравилась ее поддержка, хотя я и не стала ей говорить, что моей семье сама идея посетить портного показалась бы чем-то невероятным. Цвета ткани уже выбрали за нас для всей эскадрильи, но модели и материал оставили на наше усмотрение. Крисса сделала выбор за меня, чем вызвала мое приятное удивление, а затем позвала портных, ожидавших в задней комнате, и сделала заказ от моего имени.