Книга Рожденный в огне, страница 78 – Розария Мунда

– Оставь ее, – сказал Рок, схватив меня за плечо.

Я посмотрел ему в лицо и увидел, что он смертельно бледен.

– Что случилось?

Рок издал страшный глухой смех, которого я раньше никогда от него не слышал.

– Мы наказали одного в назидание остальным, – сказал он.

Мысли заметались у меня в голове.

– Убили его?

Рок покачал головой.

– Он и так был не в лучшей форме, это точно.

– И что?…

– Это подействовало, – замогильным голосом произнес он. – Как и было раньше.

Рыдания Энни пронзали мою душу насквозь, после стольких лет, проведенных рядом с ней, я привык утешать ее, слыша этот плач. Безутешный, горький, полный ужаса. Меня переполняло желание броситься к ней и обнять.

– Она сказала, что выдержит.

– Она и выдержала, – ответил Рок. – Ведь она сама все сделала.

А затем он отвернулся от меня и принялся снимать доспехи, двигаясь еле-еле, словно дряхлый старик.

– Когда вы летите снова?

Я ожидал, что он скажет «завтра», но он прищурился, словно считая удары колокола.

– Через полтора часа. Они хотят, чтобы мы наведались в еще одну деревню до наступления темноты.

Значит, Энни снова придется сделать это через пару часов. Вчера ночью все казалось таким простым и понятным, когда она заявила, что именно она сможет выполнить это задание. Теперь же я ничего не понимал, вслушиваясь в ее всхлипывания за стеной. Она сама просила этого. Она этого хотела.

Рок наклонился вперед, закрыв лицо руками, и я понял, что сейчас тяжело не только Энни.

– Рок. Ты все сделал правильно. Сделал то, что должен.

– Но мне от этого не легче.

Энни

Едва рассвело, мы приступили к экспроприации.

Мы ждали на земляной площадке, выполнявшей роль деревенской площади, окруженной покосившимися лачугами с соломенными крышами, пока глашатай объяснял заспанным жителям, что происходит. А затем наш отряд рассыпался по деревне, заходя в дома, а мы с Роком ждали, сидя на спинах драконов рядом с повозками для продовольствия.

Жители деревни, в чьи дома наведались солдаты, оказались довольно покладистыми, но я не сомневалась, что они не поверили нашим рассказам о Медейском нападении. Я знала, что отец бы не поверил, если бы появился глашатай и под таким предлогом потребовал отдать наш урожай. Мы с Роком наблюдали, как нагружали повозки и проводили опись запасов, собранных со всей деревни, сверяясь с картой, на которой были изображены амбары с урожаем этого года. И очень скоро мы поняли, что солдаты, выросшие в городе, многого просто не замечали. Запасов продовольствия оказалось гораздо меньше, чем должно было быть.

Мы взглянули друг на друга, и я поняла, что мы думаем об одном и том же. И мы отлично знали, что следует делать дальше, потому что оба видели, как такое происходило раньше.

– Пусть жители снова соберутся на площади, – приказала я деревенским предводителям.

И хотя раньше я никогда не встречалась с этими людьми, сейчас они все казались мне до боли знакомыми. Мужчины, коренастые и почерневшие от долгих лет тяжелой работы, рано поседевшие, с морщинами вокруг глаз, как у моего отца, и женщины с волосами, убранными под косынку, как у моей матери. Самых маленьких детей эти женщины держали на руках, а те, кто был постарше, стояли рядом, прижимаясь к матерям, как делала я, когда наш хозяин требовал собрать на площади всех жителей. Глядя на них, я вспоминала картины из прошлого.

Я потребовала, чтобы глашатай повторил то, что сказал вначале собрания: на кону благополучие Каллиполиса, нам необходима помощь, и в дальнейшем все собранное продовольствие будет справедливо распределено между всеми гражданами страны. Я попросила его дать понять деревенским жителям, что мы уже поняли, что нас обманули.

Голос глашатая звучал четко, перекрывая шум ветра, но жители не смотрели на него. Они не сводили глаз с нас с Роком, восседавших на драконах.

Глашатай закончил свою речь, и на площади воцарилась тишина. И я отлично знала, что произойдет дальше. Только теперь сама оказалась в другой роли.

Я уже знала, кто из жителей обманул нас, и сейчас мне предстояло выбрать одного из них.

И это было непросто.

У них у всех были семьи. Однако у одного были почти взрослые дети, и потому я сказала Року, чтобы тот отправлялся в дом именно этого человека.

Рок и сопровождавшие его солдаты принялись искать потайной амбар, а деревенские жители безмолвно ждали на площади, и воздух раскалился от страха. Я ждала, стиснув кулаки, ощущая, как страх плотной стеной окружает нас с Аэлой. Я спешилась и встала рядом с ней. Она ощущала мое беспокойство и, почувствовав, как ее разум отчаянно стремится слиться с моим, я с такой силой отвергла ее призыв, что Аэла жалобно заскулила.

Нет. Я должна сохранять полную ясность ума, общаясь с этими людьми, не прикрываясь пеленой драконьего успокоения.

Я уперлась рукой в бедро Аэлы, заставляя себя успокоиться.

Когда Рок привел на площадь семью обманщика, на руках мужчины виднелись наручники. Он дрожал, извинялся и плакал. Его жена тоже разрыдалась.

Я приказала солдату отвести его семью обратно в их дом. По крайней мере, хоть в этом мы поступим не так, как повелители драконов. Затем я попросила другого солдата принести ведро воды и одеяло. Деревенские предводители запротестовали, и их тоже увели с площади.

Рок взглянул на меня, в его глазах застыл безмолвный вопрос. Я коротко кивнула, давая понять, что все сделаю сама. Хотя только я и могла это сделать, потому что у дракона Рока пока еще не зажглось боевое пламя. Он мог причинить боль, но для эффектной демонстрации силы и власти нам требовался огонь.

– Мы даем вам шанс вспомнить, есть ли у вас дополнительные запасы продовольствия, – обратилась я к перешептывающейся толпе. – Если мы их найдем, вас ожидает судьба этого человека. Выведите его вперед.

Солдаты подтолкнули крестьянина ко мне. А дальше перед моими глазами замелькали короткие, как удар сердца, сменяющие друг друга картинки: вот мужчина стоит перед нами, затем его заставляют опуститься на колени, Аэла слегка приподнимает крылья, выжидающе глядя на него.

«Твоему отцу было бы стыдно за тебя, девочка».

Я приказала Аэле стрелять.

Пламя охватило его одежду, быстро распространяясь по телу, и мужчина истошно завопил. Я считала секунды. Одна секунда, чтобы пламя подожгло одежду, две – чтобы распространилось, три – чтобы одежда полностью сгорела. Досчитав до трех, я подняла руку, и солдаты тут же набросили на него одеяло и вылили воду, гася пламя. Если бы я немного помедлила, ожоги были бы настолько серьезными, что он стал бы инвалидом или вообще погиб. Но те ожоги, которые он получил за три секунды, должны были зажить.