Книга Доктор Данилов в ковидной больнице, страница 49 – Андрей Шляхов

— А Никита? — спросил Данилов.

— Про него пока не знаю, но он все равно к нам не приходит, видимся только в скайпе, — ответила Елена. — Совсем уже заволонтерился. Я спрашиваю: «Мне что, надо заболеть, чтобы ты в гости зашел с лекарствами?», а он смеется: «не хочу вас заражать».

— Но он же прав.

— Прав, но я по нему скучаю, — вздохнула Елена. — И по тебе тоже. Тебя совсем или только разжаловали?

— Только разжаловали, расстреливать не стали, — пошутил Данилов, — и еще запретили перерабатывать. Так что у меня впереди сутки с хвостиком. Короче говоря, буду дома часика через два.

— Ура! — обрадовалась жена. — Сейчас позвоню Машке и скажу, чтобы готовила обед.

— Не смей! — предупредил Данилов. — Я хочу сделать ей сюрприз. А обед мы с ней вместе приготовим, точнее — ужин, ведь пятый час уже. Дома есть из чего готовить или в магазин заехать?

— Дома есть все, что пожелаешь, — заверила жена. — Холодильник набит битком, на балконе все крупами и консервами заставлено. На меня после твоего отъезда напал острый закупочный психоз. Прошел он довольно скоро, но последствия остались надолго.

— Запасливый счастливее богатого, — похвалил Данилов.

В супермаркет он все-таки заехал, за бисквитно-кремовым тортом и заварными пирожными. Как бы ни был набит холодильник, этого добра там точно нет, потому что Мария Владимировна отчаянная сладкоежка. Ну, ничего, пока фигура позволяет, пусть радуется жизни в полную силу.

— А мама вчера плакала! — доложила дочь после объятий и поцелуев. — И позавчера тоже. Из-за этой статьи в «Московском сплетнике».

— Нашла повод! — удивился Данилов. — Вот я лично не плакал.

— Мужчины не плачут, — серьезно сказал ребенок. — Им нельзя. А женщинам можно. Я бы тоже поплакала, но я, когда злюсь, не плачу.

— Вся в меня! — Данилов поцеловал дочь в макушку. — Но я даже и не злюсь. Ну, если честно, то совсем чуть-чуть. Это же пустяки пустяковые.

То же самое он сказал и жене в конце романтического ужина при свечах, на которых настояла Мария Владимировна — чтоб все было как положено. Мария Владимировна к тому времени, прихватив остатки торта, ушла к телевизору.

— Это не пустяки, Вова, — сказала Елена. — Далеко не пустяки. Ты просто не понимаешь…

— Всей трагической глубины произошедшего! — пошутил Данилов.

— Да! — кивнула Елена. — Именно так! И если ты не будешь меня перебивать, я тебе все объясню.

Данилов закрыл рот ладонью, давая понять, что он будет нем, как рыба.

— Дело не в самой статье, как таковой, а в том, какой получился резонанс и в том, что эту статью будут использовать против тебя очень долго. Ты не бываешь в сетях…

Данилов хмыкнул.

— А я там провожу, как ты знаешь, много времени по работе…

Главный врач «скорой» требовал от своих заместителей «держать руку на пульсе общественного мнения», то есть — следить за тем, что пишут о «скорой» в интернете.

— И я тебе скажу, что статья эта распространилась по тырнету со скоростью коронавируса. Тема-то актуальная, живонасущная. Все твои недоброжелатели обратят на нее внимание, а будущие недоброжелатели без труда ее найдут. Погугли потом на себя и убедишься. Ты скажешь — ну и пусть…

Данилов кивнул — именно так и скажу.

— Но ты пойми, что всякий раз, когда ты дашь критический отзыв о чьей-то работе или, к примеру, не поставишь кому-то зачет, эту статью будут вытаскивать на свет и смаковать. Ах, смотрите, а Данилов-то сам каков! Ты еще не представляешь, сколько крови она тебе испортит! Помнишь Летицкую, бывшую заведующую семнадцатой подстанцией?..

Данилов снова кивнул.

— Ее вот такой же статьей до инфаркта довели, но не сразу, а через год.

— Давай не будем сравнивать меня с впечатлительной и ранимой женщиной! — нарушил обет молчания Данилов. — Ты еще Рогачевскую вспомни.

— И вспомню! — сердито сказала Елена. — Случай-то аналогичный — травля. Ты еще просто не вкусил этого «удовольствия» в полной мере. Подожди, все у тебя еще впереди.

— Честно говоря, я как-то иначе представлял себе нашу встречу, — признался Данилов. — Грезилось мне, что ты задушишь меня в объятьях, истерзаешь поцелуями, замучаешь любовью, а ты если чем и мучаешь, то только занудством.

— Данилов, ты неисправим! — простонала Елена. — С виду — взрослый мужик, а на самом деле подросток, которому нужно наступить на все грабли, мимо которых он проходит! Хоть бы раз в жизни послушал бы меня, сделал бы так, как я советую!

— Так ты же ничего не советуешь, — резонно заметил Данилов. — Только пугаешь. Я уже весь дрожу и мне хочется под одеялко. И чтобы кто-то держал меня за руку, гладил по голове и успокаивал.

— Давай серьезно! — одернула Елена. — Эту кляузу так оставлять нельзя. Я разговаривала с одним знакомым адвокатом. Он сказал, что статья, в целом, написана грамотно, но есть несколько моментов, к которым можно придраться. Короче говоря, надо бороться. Он хочет поговорить с тобой, узнать детали.

— Хорошо, — примирительно сказал Данилов. — Как закончится вся эта канитель…

— Вся эта канитель может закончиться в следующем году! — перебила Елена. — Часть стационаров в июне переведут в обычный режим, но примерно десять тысяч коек будут держать до полного окончания пандемии. Давай не будем откладывать это дело в долгий ящик. Поговори с ним завтра, по телефону или по скайпу. Он очень милый дядечка со стальной хваткой. Если будет хоть малейшая возможность, он этого Холодцова…

— Холодкова.

— Да хоть Холодильникова! Он его вместе с редакцией «Сплетника» наизнанку вывернет и распнет…

— А потом затребует такой гонорар, что нам придется продавать квартиру и влезать в долги!

— Не волнуйся, гонорар будет чисто символический, — успокоила Елена. — Алексей Максимович мой старый знакомый, он друг моей ошибки молодости.

«Ошибкой молодости» Елена называла своего первого мужа, адвоката Юрия Новицкого, отца Никиты.

— Можно сказать — родственник, — иронически прокомментировал Данилов, испытывавший к Новицкому стойкую неприязнь.

— Практически — да, — серьезно сказала Елена. — Я тебе дам его координаты и ты завтра с ним свяжешься, договорились?

— Созвонюсь, — уточнил Данилов. — А стану связываться или нет, решу по ходу дела. И давай больше не будем о грустном, ведь я полтора месяца дома не был, душа жаждет праздника и всяческих романтических безумств.

— Безумства — это когда ребенок заснет, — улыбнулась Елена.

— Можете не стесняться, я уже взрослая! — крикнула Мария Владимировна.

— Ничего себе слух! — восхитился Данилов. — Мы же говорим совсем тихо, а там еще и телевизор орет вовсю.