Книга Большое небо, страница 42 – Кейт Аткинсон

С потенциальными прыгунами надо как с дергаными собаками. Не пугай их, дай им сначала разглядеть тебя хорошенько, а уж потом тяни руки. И самое-пресамое главное – не падай вместе с ними.

– Не хотите поговорить? – спросил Джексон.

– Да не особо, – ответил человек.

И шагнул ближе к полету. И еще раз. Джексон презрел собственные правила, сделал бросок, заключил человека в неловкие медвежьи объятья, и стоящий с бегущим, кувырнувшись с обрыва, стали одним человеком. Падающим.

– А это, доктор, только верхушка айсберга!

– Принеси выпить, Гарри, будь так добр, – с напускной любезностью сказал Баркли Джек, выйдя со сцены.

Настроение у него было хорошее – вскормлен милосердья молоком ^[76]. Вчера вечером его менеджер Тревор, не предупредив Баркли Джека («Не хотел выбить тебя из колеи»), пришел на выступление и привел телевизионщика – захолустный какой-то канал, зрителей – жалкая горстка, но все же ТВ, и телевизионщику, сказал Тревор, «понравилось то, что он увидел».

Когда Гарри вручил Баркли Джеку стакан с джином, у Баркли в кармане завибрировал телефон.

– У-у-у, Баркли, – сказал Соня Кристи. – Это у тебя телефон или ты просто рад меня видеть?

– Отъебись, Вдова Твенки ^[77].

От прилетевшей СМС хорошему настроению вмиг пришли кранты – молоко милосердья скисло. Пару секунд Баркли Джек непонятливо таращился в экран, потом до него дошло. Кровь отлила от головы. Ноги затряслись и подломились, точно колонны при землетрясении. Баркли был повержен. Буквально.

– Гарри, бегом, – услышал он Сонин голос. – Тащи сюда мужика из «скорой» Святого Иоанна, пока из театра не ушел. У нашего козла сердце прихватило.

А потом настала тьма.

ЮЭН: Чо вечер?

ХЛОИ: Ничо. ИРЛ?

ЮЭН: Когда ок?

ХЛОИ: 4?

ЮЭН: Да?? Топчик? Где?

ХЛОИ: Спа?

ЮЭН: Гуд. Эстрада?

ХЛОИ: Ок

ЮЭН: Ок! Пока!

Все равно что иностранный язык учить. Да это и есть иностранный язык. Хлои – настоящая Хлои – сидела под замком у себя в спальне, наказанная до конца дней своих, после того как ее мать обнаружила, что дочь окучивают онлайн. «Юэн» утверждал – и это маловероятно до крайности, – будто любит щенят, и «Хелло Китти», и зализанную корейскую мальчиковую группу, которую Джексон в некоем завороженном ужасе посмотрел на «Ютубе».

– К школоте внедряешься? – застукав его за этим занятием, съязвил Натан.

На самом же деле, предполагал Джексон, этот Юэн, вероятно, жалкий мужик за сорок, сидит перед компьютером в одних трусах.

(– Вообще-то, – сказала Джулия, – очень многие педофилы довольно молоды.

А она-то откуда знает, господи боже?

– У нас был про это эпизод в «Балкере». Не смотрел?

– М-м, пропустил, наверное, – сказал Джексон.

Собственно, он это знал и сам – а предпочел бы не знать. Представлять себе, как пацаны немногим старше Натана охотятся на девочек в интернете, – бр-р.)

Мать Хлои, страшная женщина по имени Рики Кемп, традиционными путями через полицию решила не ходить – в основном потому, что партнер ее, отец Хлои, был действительным членом криминального братства восточного побережья.

– У меня есть очень неприятные знакомые, – сказала она.

Джексон не сомневался.

Рики вручила ему ноут и телефон дочери, и теперь Джексон прикидывался Хлои, чтобы заловить Юэна. Окучивание наоборот в странном мире темной справедливости ^[78].

– Возьмете его – сразу отдайте мне, – проинструктировала Рики.

Джексон ничего не имел против провокаций – они составляли львиную долю его бизнеса, – и против удаления с улиц очередного извращенца он тоже ничего не имел, но вот насчет отдать – большой вопрос. Он же не виджиланте, ну правда, честное слово, хотя его представления о добре и зле и не всегда совпадают с принятой практикой правоприменения. Иными словами, закон Джексон нарушал. И не раз. Во имя добра.

Пусть Юэн – прискорбный обсос, но хочет ли Джексон отвечать за то, что Юэна измочалят в кровищу – а может, и того хуже – отец Хлои и его подпольные дружбаны? Если рандеву с Юэном состоится, Джексон планировал рискнуть, навлечь на себя гнев местной мафии, произвести гражданский арест, а затем позвонить в полицию – и пускай закон примет Юэна в свои хладные мертвые объятья.

Будем надеяться, все разрешится уже сегодня в четыре часа дня, когда у них назначено «свидание».

Джексон сварил себе кофе на «Аге» не без помощи верного старого друга, кофеварки «Бьялетти», и сел под утренним солнышком на скамейке за дверью. Пришкандыбала Дидона и растянулась у его ног на газончике. Джексон почесал ее за левым ухом – ей так больше всего нравится, – и шерсть у нее вдоль хребта встала дыбом.

(– А ты встаешь дыбом, если я чешу за твоим ухом? – спросила Татьяна.

С Дидоной она знакома. Говорила, что любит собак. Когда она была «маленький ребенок», выступала с собачьей труппой.

– Мы вместе показывали шуры-муры, – сказала она Джексону.

– Фокусы-покусы, – поправил он.

– Неважно.)

Джексон праздно гадал, как там Винс. Фамилия всплыла не сразу – пришлось перебирать по алфавиту все на «А», пока не добрался до «Й». Айвс. Сент-Айвс, подумал он, в честь святой Ии. В Корнуолле Джексон никогда не бывал – на карте Великобритании оставались крупные белые пятна, которые он не исследовал. (Лестершир – загадка. Саффолк – то же самое. И, будем честны, масса других районов.) Может, стоит поездить. Большое путешествие по королевству. Может, и Сент-Мэри-Мид найдется, если хорошенько поискать.

Винс Айвс, вероятно, никакой не святой, но и на грешника вроде не похож. Хотя кто знает?

Сверзиться с утеса – не каждый день такая радость. По счастью, выяснилось, что чуть ниже имеется удобная спасительная полка в пологой скале, и пролетели они всего несколько футов – хотя оба орали так, что могли запустить лавину, – а потом сползли и застыли в считаных дюймах от края.