Книга Свободная, страница 87 – Синтия Хэнд

– Нет, – поднимаясь на колени, повторяю я. – Я не позволю ему умереть.

А затем задираю футболку Такера, кладу руки на его загорелую грудь, на сердце, ровный ритм которого я так часто слышала раньше, и, призвав венец, вливаю свои силы, словно воду. Призываю каждую частичку света и жизни, что есть во мне, каждую искру и проблеск сияния, который могу отыскать.

– Клара, не надо, – умоляет Кристиан. – Ты навредишь себе. Ты и так уже отдала слишком много.

– Плевать! – всхлипываю я и отпихиваю его руки, когда он пытается оттащить меня от Такера.

– Он умер, – пытается достучаться до меня Кристиан. – Ты исцелила его тело, но душа ушла. Отправилась в другой мир.

– Нет.

Наклонившись, я прижимаю руку к бледной щеке Такера. Мне хочется заорать, излить свою боль, но я лишь прикусываю губы до крови. Перед глазами все расплывается, голова кружится, и на меня накатывает слабость. Я притягиваю Такера ближе, сжимаю его в объятиях, стискиваю в руках его куртку, отчего мармеладки высыпаются на мокрые камни под нами. С каждой минутой солнце светит все ярче, высушивая наши волосы и одежду.

Через какое-то время я поднимаю голову.

Джеффри и Кристиан исчезли. Озеро совершенно спокойно, и в его глади отражаются горы Титон, розоватое небо и сосны на противоположном берегу. Здесь так невероятно тихо. Тишину нарушает лишь мое дыхание. Никаких животных. Никаких людей. Только я.

Словно время остановилось.

А затем я замечаю Такера. Он стоит позади меня, засунув руки в карманы джинсов и не сводя с меня взгляда. Живой и невредимый.

– Привет, – смущенно говорит он. – Почему у меня такое чувство, будто ты оказалась в моем раю?

– Такер, – выдыхаю я.

– Морковка.

– Это небеса, – признаюсь я и оглядываюсь по сторонам.

Цвета действительно кажутся ярче, воздух теплее, а земля подо мной – тверже.

– Думаю, ты права.

Он помогает мне подняться, берет за руку и ведет вдоль берега. Я спотыкаюсь о камни, не в силах поднять ноги выше. Такеру, кажется, идти проще, но и он иногда спотыкается. Наконец, мы добираемся до песка, садимся плечом к плечу и смотрим то на воду, то друг на друга. Я упиваюсь его лицом и улыбкой, всматриваюсь в его голубые глаза, которые здесь кажутся еще более красивыми.

– Знаешь, а умирать оказалось не так ужасно, как я думал, – говорит он.

Я пытаюсь улыбнуться, но сердце вновь щемит от тоски, потому что я знаю, что не смогу здесь остаться.

– И что мне теперь делать? – спрашивает он.

Я оглядываюсь через плечо на горы. На земле солнце встает по другую сторону от них, на востоке, но здесь все иначе. В раю всегда рассвет, как в аду – вечный закат. День никогда не наступает, но есть надежда, что это скоро произойдет.

– Иди на свет, – говорю я и тут же начинаю смеяться из-за того, как банально это прозвучало.

Такер фыркает:

– Может, еще уехать из города?

– Нет, я серьезно. Ты должен идти к свету.

– И ты это знаешь потому…

– Я уже бывала здесь, – объясняю я.

– Ох, – удивленно вздыхает он, не ожидая этого услышать. – Значит, ты можешь приходить и уходить, когда хочешь? Сможешь вернуться сюда?

– Нет, Такер. Не смогу. Не туда, куда отправишься ты. Мне там не место.

– Хм. – Он снова смотрит на озеро. – Ну, я рад, что в этот раз тебе удалось это сделать.

– Да. Я тоже.

Он тянется к моей руке и обхватывает ее двумя ладонями.

– Я люблю тебя, ты же знаешь.

– Я тоже люблю тебя, – отвечаю я. Мне хочется заплакать, но, кажется, во мне уже не осталось слез. – Мне жаль, что так получилось. У тебя была такая прекрасная жизнь, но теперь она закончилась.

Мне сейчас так хорошо рядом с ним. Он такой живой и невредимый, но мне трудно от мыслей о Венди и его родителях, о том, как повлияет на них смерть Такера. О том, какая зияющая рана образуется в их сердцах. Рана, которая так никогда полностью и не заживет.

О том, что всю свою долгую жизнь я проведу на земле, больше ни разу не увидев его.

Такер приподнимает мой подбородок:

– Эй, все хорошо.

– Если бы я только перестала появляться в твоей жизни…

– Не делай этого, – говорит он. – Не сожалей о том, что было между нами. Я никогда не стану об этом жалеть.

Какое-то время мы сидим на берегу, переплетя наши пальцы. Я кладу голову ему на плечо, а Такер рассказывает мне обо всем, что я пропустила за последний год. Как он начал участвовать в родео на быках, в надежде, что адреналин от этих выступлений поможет ему вновь почувствовать себя живым, что не происходило уже довольно давно.

– Тебе повезло, что ты не сломал шею, – говорю я.

Он ухмыляется в ответ и пожимает плечами.

– Ладно-ладно, дело не только в удаче.

– Я скучал по тебе каждую минуту. Хотел поехать в Калифорнию, схватить тебя за эти непослушные волосы, притащить обратно в Вайоминг и заставить изменить свое решение, а затем я подумал: «Раз я не могу привести ее сюда, значит, отправлюсь к ней».

– Так вот почему ты подал документы в университет Санта-Клары.

– Венди рассказала? – удивленно спрашивает он.

Я киваю.

– Ах она болтушка. – Он вздыхает и замолкает, словно мысли о ней напоминают ему о действительности. – Ты уверена, что не сможешь остаться здесь навсегда? – задумчиво спрашивает он.

– Уверена. Да и тебе нужно двигаться дальше.

– Тебе тоже. Не будешь же ты всю жизнь оплакивать меня.

– Я в этом так не уверена.

– Прескотт хороший парень, – говорит он, и в его голосе слышится напряжение. – Он позаботится о тебе.

Я не знаю, что на это ответить. Но Такер уже поднимается и по привычке стряхивает со штанов не существующую на небесах грязь.

– Ну, думаю, пора тебя отпустить. Да и меня впереди ждет настоящий поход.

Он притягивает меня к себе. Мы с ним прощались уже несколько раз, но сейчас все совершенно по-другому. Я сильнее прижимаюсь к нему, вдыхая его запах – смесь одеколона, лошадиного пота и сена, с нотками печенья «Орео». Такер обнимает меня своими крепкими руками, и я осознаю, что это в последний раз. Я смотрю на него с отчаянием в глазах и разбитым сердцем в груди. А затем наши губы встречаются. Я сжимаю пальцами его куртку и целую так, словно в любой момент наступит конец света. Целую его так, как, наверное, не стоит делать в раю, где Бог уж точно все видит. Но это не останавливает меня.

Я отдаю ему в этом поцелуе свое сердце. Свои чувства. Открываю свой разум, чтобы показать, как сильно я его люблю.