Онлайн книга «Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе»
– Ну, выпьем за успех нашего предприятия. Пусть все будет благополучно! – поднял бокал токайского Фаберовский. – Да уж, пусть милостью Божией все сойдет тишком да рядком, – Артемий Иванович выпил и крякнул. – Всем на радость, нам на пользу и утешение. В добрый час! Хая еще не приезжала? – Приехала. Розмари отвела ее в ванную. – Что она рассказала? – Еще ничего. Она даже не заходила сюда и не видела, что здесь сидят Даффи с Уродом. Ну, что там мадам, Рози? – спросил Фаберовский, увидев в дверях мелькнувшее платье девушки. – Она уже вымылась и спускается вниз. – Я выследила его! – сообщила Шапиро, спускаясь по лестнице. – Он живет в Далстоне в доме 45 по Норфолк-роуд. Мне пришлось тащиться за ним через весь Бетнал-Грин! Она вошла в гостиную и встретилась глазами с сидевшим за столом Васильевым. Губы ее затряслись, руки сжались в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. – Я убью тебя! – прошипела она и Фаберовский услужливо протянул ей громадный револьвер. Шапиро направила на оцепеневшего от ужаса фельдшера ствол револьвера и шесть раз подряд нажала на курок. Оружие исправно щелкало, но выстрелов не было. – Зачем он не стреляет? – обернулась Шапиро уже скорее удивленно, чем разгневанно. – Он не заряжен? – Заряжен. Фотографическими пластинками. Фотографический аппарат работы мастера Анжальберта для тайной съемки. После неудачной попытки сделать снимок обычным фотоаппаратом в китайском опиумном притоне в Лаймхаузе я заказал его в Париже. Я напечатаю для пани карточку этого человека, чтобы она могла повесить ее на стену. А револьвер отдайте, он мне еще может потребоваться. Поляк подошел к камину и положил необычный фотоаппарат на каминную полку. Обернувшись к Шапиро, он торжествующе сказал, сжимая кулак до треска в пальцах: – Раз мы имеем адрес свидетеля, значит этот свидетель уже наполовину у нас в руках. Даффи, уже двенадцатый час, будьте добры, отвезите Васильева до дому. А поскольку Конроя нет, возвращайтесь сюда – вдруг старика арестовали, он попался полиции? Пана же Артемия я попрошу вернуть мои часы, пока их у него не украли. – Ну как можно-с! – Артемий Иванович потянул за цепочку часов и на пол порхнул белый листок картона. Оба оторопело уставились на него. – Что то есть?! – удушенным голосом спросил Фаберовский, кивнув на картонку. – По-моему, это открытка, – озадаченно сказал Артемий Иванович, надевая пенсне и наклоняясь. – Скоро полдень, почту вынимали два раза. Пан Артемий болван, и я не подумаю заступаться за него, когда сюда приедет от Рачковского пан Продеус. – Давайте, я часы вам потом отдам… – заикнулся было Владимиров, но Фаберовский оборвал его: – Бегом! Не пререкаясь больше, Артемий Иванович оделся, выскочил на улицу и вызвал кэб. Всю дорогу его била нервная дрожь, он боялся Фаберовского, Продеуса, Рачковского, дурацких свидетелей и провала всей операции. Дрожала его рука, когда он опускал открытку в медную щель почтового ящика. Лишь выйдя с почты, он взял себя в руки и пешком побрел в сторону Сити. На одном из зданий он увидел только что налепленный на стену мокрый от клея полицейский листок с обращением к жителям Уайтчепла. Знакомые фамилии жертв заставили его протянуть руку и, оглядевшись, он быстро сорвал его и спрятал в шляпу. * * * В час дня в управление на Олд-Джури к инспектору Макуилльяму были доставлены трое евреев, свидетелей с Майтр-сквер. Они стояли посредине приемной, унылым видом и одеждой напоминая трех волхвов. – Я правильно записал? – Инспектор взял лежавший перед ним лист бумаги, куда он занес фамилии привезенных: – Гарри Харрис, мебелеторговец с Касл-стрит, Уайтчепл; Джозеф Леви, мясник, дом 1 по Хатчисон-стрит, Олдгейт; и Джозеф Лавенде, уличный торговец сигаретами, дом 45 по Норфолк-роуд, Далстон. – Да, мсье, – невесело согласились трое евреев. – Мистер Лавенде, вы утверждаете, что видели человека, стоявшего с убитой у входа в Черч-пэссадж, в лицо? Средний из волхвов, самый мрачный, унылый и затюканный, нехотя забубнил: – Да, пане, мы засиделись втроем в Имперском клубе и мне надо было уже идти, время позднее, половина второго: я работаю в Сити на Сент-Мэри-Акс рядом с церковью в честь отрубания Аттилой Гунном тремя топорами голов Святой Марии и ста тысячам мучениц, а живу-то в Далстоне. Мы собрались и вышли все вместе. – Сколько времени вы собирались? – Как я вам уже сказал, я посмотрел на часы: было половина второго. – И клубные часы показывали столько же, – вставил Харрис, высовываясь из-за плеча Лавенде. – А собирались мы не больше четырех минут, – все также печально продолжал тот. – Примерно в пятнадцати ярдах от клуба мы увидели мужчину и женщину, стоявших у входа в крытый проход, ведущий на Майтр-сквер. – Вы настаиваете на том, что женщина, которую вы видели в морге, и есть та дама, виденная вами напротив клуба? – Да, пане, я почти уверен в этом. На ней была та же одежда. Я не видел ее в лицо, а вот мужчину видел. – Зато мы не видели его, – в один голос сказали оба остальных свидетеля, и при этом Лавенде получил два сильных толчка в спину. – Ведь там было темно, как в Шеоле [12]! Он тоже ничего не мог там разглядеть! – Мистер Лавенде, опишите мужчину, – сурово приказал Макуилльям. – Я боюсь, сэр! – откровенно признался тот. – У меня семеро детей. Если вы не поймаете убийцу, он найдет меня и сделает с моей женой то же, что с этой несчастной женщиной. Инспектор понял, что присутствие товарищей удерживает Лавенде от откровенности, и торжественно встал. – Джентльмены, – сказал он евреям. – Идите отсюда вон! А вы, Лавенде, останьтесь. Когда дверь за удалившимися евреями затворилась, Макуилльям сказал: – Послушайте, чего вы боитесь? Откуда убийца вообще может узнать о вас? – Да завтра же обо мне пропечатают во всех газетах. Долго ли ему будет найти бедного еврея? – Вы можете не бояться. Даю вам слово, что до конца дознания в прессе не будет о вас ни слова. Я также обещаю, что у вашего дома будет поставлен полицейский в штатском, который будет охранять вас и вашу семью. Ну, будете говорить?! – Он среднего телосложения, – крайне неохотно начал припоминать Лавенде, – по виду похож на моряка, на нем была широкая куртка цвета перца с солью, серый полотняный картуз с козырьком и красноватый шейный платок. Ему было около тридцати, рост примерно… примерно… – Укажите на кого-нибудь из присутствующих примерно того же роста. Понятно. Картрайт, каков твой рост? |