Онлайн книга «Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе»
Все, что было можно выяснить у Ласка, поляк уже выяснил, и хотя настроение у него было препоганейшее, следовало ехать Харли-стрит, чтобы везти Пенелопу и Эстер на обещанную прогулку. Сославшись на неотложные дела, он распрощался с Ласком и мистером Ааронсом, и велел Батчелору доставить его к клубу «Виктория». Ему не пришлось долго ждать Эстер с Пенелопой: они подошли к клубу ровно в полдень. Поляк открыл дверцу и спрыгнул на землю. – Спасибо за цветы, мистер Фейберовский, – сказала Пенелопа. – И за ваше предложение покатать нас. Эстер внимательно посмотрела на падчерицу, чтобы проверить, как та усвоила ее уроки, но легкий румянец на щеках девушки не позволял сделать каких-либо определенных выводов. Пенелопа невозмутимо забралась в экипаж, опираясь на услужливо поданную руку Фаберовского, и Эстер не оставалось ничего иного, как последовать за ней следом. – Куда мы поедем? – спросил поляк у женщин, когда они разместились на сидениях. – Нам все равно, – ответила Пенелопа. – Помните, я рассказывал вам о спиритическом сеансе, на котором королевский спирит указал нам на дом, где живет якобы Уайтчеплский убийца? Я могу показать этот дом. – Конечно, хотим! – захлопала в ладоши Эстер. – Это далеко? – Совсем рядом, на Брук-стрит. – Тогда едем. Поляк велел Батчелору отвезти их сперва на Брук-стрит. – Вы сегодня прекрасно выглядите, – сказал он, когда экипаж тронулся. Он не знал пока, о чем говорить с дамами. – Как было бы прекрасно, если бы вы помирились с моим отцом, – мечтательно сказала Пенелопа. – Я готова сделать все, что в моих силах, ради этого. – Это действительно было бы замечательно, – согласился Фаберовский, ничуть не кривя душой – разве, черт побери, ради этой цели не затеивалась им вся эта женитьба? – А летом можно было поехать куда-нибудь на курорт, например в Бат на воды. Я так люблю купаться… – Если в Бат, то я обязан взять с собой моего друга, инспектора Пинхорна, – помрачнев, сообщил Фаберовский. – Он язвенник, он не пьет, и к тому же женоненавистник. Милейшей души человек. Пенелопа с Эстер поняли смену настроения поляка и в экипаже наступило молчание. Доехав до Гровенор-сквер, Батчелор свернул налево на Брук-стрит, и тут Фаберовский вдруг резко вскочил и застучал кулаком в стенку экипажа, приказывая ему остановиться. Обе дамы с недоумением взирали на своего спутника, на этот раз уже не находя объяснения его поведению. А поляк замер, вперив взгляд куда-то на улице. Эстер тоже взглянула туда и в волнении схватила руку своей падчерицы: в подъезд "Кларидж отеля" входил Артемий Иванович под руку с Ольгой Новиковой. Он что-то весело говорил ей на ухо. Но совсем не это взволновало Фаберовского: рядом с Новиковой шел Ландезен, агент Рачковского в Цюрихе и Париже. В этом не могло быть никакого сомнения. – Какой гад! Огурцы он соленые нашел, видите ли, в Лондоне! А я-то, как фраер, поверил! Вот кто ему огурцы возит! – пробормотал поляк, и Эстер, не услышав, но чутьем поняв, что он говорит, поддержала его: – Вы правы, так гадко обмануть меня! Теперь она окончательно уверовала в правдивость поляка и в вину Гурина. – Вы обещали мне все разузнать. – Я сделаю это к завтрашнему дню, – пообещал поляк. – А как я обо всем узнаю? – Если вы не сочтете меня слишком назойливым, я хотел бы пригласить вас завтра на прогулку в Зоосад. Там я все и расскажу. Дамы переглянулись и согласились. Встреча была назначена на десять утра прямо в Зоосаду у входа в Львиный дом. Сам поляк терпеть не мог зоопарк, но у публики он пользовался большой популярностью и Фаберовский решил, что это будет подходящим местом для всяческих объяснений и его маленькой мести Владимирову. К тому же рев зверей сможет заглушить крики Артемия Ивановича – на случай, если тот даст Эстер неподходящие показания. * * * А Артемий Иванович и не подозревал, что его кто-то видел. Он спокойно проследовал наверх, в номер Новиковой, где она предложила обоим по чашечке кофе. Хотя ему хотелось пойти и спустить ее в унитаз, он напустил на себя роль галантного кавалера и пытался сглаживать впечатление от застывшего у него на лице выражения гадливости обаятельным обхождением. Помня прошлый конфуз, Артемий Иванович не решился прибегнуть к высоким материям античной мифологии, известной ему только из тех скудных фраз, что доносились до него из гимназических кабинетов в широкий коридор петергофской прогимназии во время хождения там дозором. Его комплименты были теперь просты и понятны: – Я, быть может, и косноязычен, Ольга Алекшеевна, но жато предан без лести. Говорю, как оно ешть, а уж гигиена вы или фурия – вам шамой лучше видать! Приезд Ландезена Владимирова не обрадовал – он не любил этого хлыща и прощелыгу, но вбитое с детства понятие о субординации примирило его с таким неожиданным поворотом дел. Если Петр Иванович Рачковский посчитал необходимым прислать в Лондон Ландезена – значит так нужно. Переговорив с хозяйкой номера, Ландезен попросил у нее разрешения занять на несколько минут одну из комнат, чтобы наедине побеседовать с господином Гуриным, и, получив любезное разрешение, увлек Артемия Ивановича за собой. – Я вам скажу, мосье Гурин, что вы великий человек. Мне удивительно смотреть на вас, с каким размахом вы тут действуете! Словно Самсон ослиной челюстью! – Львиной! – поправил Артемий Иванович. – Я гляжу на вас только по газетам, так как мосье Рачковский мне ничего не изволит говорить. Но то, что вы сумели произвести насчет газетной шумихи, так это гениально! В другое время комплимент Ландезена бальзамом пролился бы на душу Артемия Ивановича, но не сейчас. Разумом Владимиров понимал, что где-то в Париже, всего в дне езды от Лондона, действительно существует Петр Иванович Рачковский, но в глубине душе уже вовсе не был в том уверен. – Работаем не покладая рук, – настороженно ответил Артемий Иванович, для которого единственным доказательством существования Рачковского являлись деньги, которые он до последнего времени более-менее исправно получал в банке и поступление которых могло прекратиться по одному только доносу сидевшего перед ним человека. – И мосье Продеус с вами тоже не покладает рук? – Продеус?! – крик, исторгнутый Артемием Ивановичем, заставил Ландезена присесть от испуга. – Ваш Продеус шмерти моей желает… Избавьте меня от него! – Мосье знает, где он? – На Бетти-штрит, 22. Неподалеку от клуба на Бернер-штрит в Уайтчепле. – Петр Иванович мне забрать его предписал. Продеуса примерно накажут за такое самовольство. Но не будем, мосье, о грустном, будем, мосье, о веселом. Все газеты на континенте только и пишут, что о Жане Распарывателе желудков! |