Книга Зеркальный лабиринт, страница 8 – Наталья Калинина

– Здоро?во! – обрадованно хлопнул друга по плечу Рауль.

– Привет, Чави! – поздоровалась, выныривая из-за спины брата, Лаура. И парень, увидев ее, расплылся в обрадованно-удивленной улыбке:

– О, красотка, рад, что ты почтила нас своим присутствием!

– Это Чави, мой друг и гитарист в группе, – представил мне парня Рауль. А затем и подошедшую познакомиться с нами девушку Чави. В отличие от своего бойфренда, Сара выглядела не так кричаще. Одета просто и соответственно обстановке – в темный джемпер и джинсы-дудочки. И хоть фигура ее казалась непропорционально сложенной – с длинной спиной и, наоборот, коротковатыми ногами, – девушку я нашла привлекательной: узкое личико с изумительной оливковой кожей казалось похожим на лица персонажей из японских аниме из-за огромных, орехового цвета, глаз, маленького рта и заостренного подбородка. Длинные волнистые волосы Сара собрала высоко, в небрежный пучок, из которого выбилось несколько прядей.

– Эрнандес приедет? – спросил, обращаясь к Раулю, Чави после церемонии представления и приветствия. Похоже, обращаться ко всем по фамилии, входило в его привычку. Интересно, как он выговорит мою – Скороходова?

– Завтра, с женой, – кивнул Рауль и пояснил нам с Лаурой, что Серхио Эрнандес – это новый басист в группе, который пришел на смену ушедшему летом. Новый человек не только в группе, но и в компании.

– Жаль, остальные не смогли, – вздохнул сокрушенно Чави. – Если бы мы собрались на отдых, как всегда, в ноябре… А то досиделись до рождественской недели, на которую у всех есть свои планы.

– В ноябре, Чави, у нас самая работа была, – засмеялся Рауль. – Диск записывали.

– Записали бы раньше, если бы ты нам планы не сбил – то аварией, то изменениями в коллективе, – проворчал Чави.

– Но согласись, вышло лучше! С новыми песнями.

– О, начинается, – вроде бы обращаясь ко мне, но так, чтобы услышали и молодые люди, прошептала Лаура. – Сейчас заговорят о диске, концертах – и все, мы их потеряли. Анна, подумай хорошенько, нужен ли тебе мой брат-зануда, который часами может говорить о музыке.

– Лучше пусть уж говорит о музыке, чем делится подробностями своей работы, – парировал Чави.

К нам, болтающим и смеющимся, незаметно подошла еще одна девушка, которую мы не сразу заметили. Внешности она была совершенно неброской, с простым лицом, почти лишенным природных красок. По отдельности его части – нос, губы, маленький рот – казались привлекательными, но вместе никак не складывались в органичную картину. Небольшие глаза светлого оттенка и русые жидкие волосы, подстриженные ровным коротким каре с прямой челкой… Такая внешность могла бы принадлежать жительнице любой европейской страны, но менее всего, на мой взгляд, ярким испанкам. В первый момент мне подумалось, что девушка, как и я, иностранка, но заговорила она без акцента.

– Нурия, – представилась она первой. И равнодушно, ради приличия, скользнув по моей щеке прохладными губами, повернулась к мужской половине компании:

– Давида не видели?

– Во дворе курит, – ответил Рауль.

Простое лицо Нурии просияло так, словно его, сонного, коснулся луч утреннего солнца. И, преобразившись, будто по волшебству, стало удивительно привлекательным. Так яркую бабочку в сумерках ошибочно принимаешь за невзрачного мотылька. И пока я откровенно рассматривала девушку, она уже пробормотала извинения и покинула помещение. Лаура проводила ее долгим взглядом, а затем, разворачиваясь к присутствующим, веселым голосом спросила:

– И где наши комнаты?

– Пойдемте, я вам покажу, – спохватилась Моника. – Спальни практически одинаковые, лучших или худших нет, поэтому мы взяли на себя смелость распределить их между парами.

Она направилась к другой двери в конце столовой, за которой, оказалось, скрывалась ведущая вверх крутая лестница с высокими каменными ступенями – выщербленными, стертыми множеством ног, со сколотыми у некоторых краями.

– Сколько лет этому дому? – спросила я, поднимаясь следом за Раулем.

– Не знаю, – не оглядываясь, ответила Моника. – Предполагаю, что лет триста-четыреста. Не самый старый, попадаются и тысячелетние. На сайте не содержится информации о возрасте – большое упущение, считаю. А с хозяином я не общалась. Кажется, обо всем договаривался Давид. Только не уверена в том, что он поинтересовался такой «мелочью», как возраст дома.

– Думаю, ты права, – хмыкнул Рауль. – Давида меньше всего интересует историческая ценность таких домов. Ему хоть многовековый подавай, хоть шалаш, хоть грот, хоть современную квартиру – все одно, лишь бы там была более-менее приличная кухня.

– Кухня? – удивилась я.

– Давид – повар. Приготовление еды для него – не процесс, а священный ритуал, поэтому к подбору кухонной утвари и продуктов он подходит щепетильно. Да что это я, лучший способ убедиться в том, что Давид кулинарный гений – попробовать его блюда.

– Пожалуй, я буду питаться отдельно, – буркнула Лаура. – Сомневаюсь в том, что он не сыпанет в мою тарелку яду.

– Если будешь держать язык за зубами, то не отравит, – оглянулся на сестру с усмешкой Рауль.

Миновав две узкие площадки, мы вошли в еще одну дверь и оказались в гостиной. Размерами она значительно уступала столовой и была не такой вытянутой и узкой. Одну ее стену занимал камин, не прикрытый решеткой, и выполнявший лишь декоративные функции. Вдоль противоположной стены в каменных нишах, образовывающих своеобразные полки, стояли книги с потрепанными корешками. Я засмотрелась на эту библиотеку: книги у меня всегда ассоциировались с деревом, но в каменных полках тоже что-то было…

– Ну как вам?

– Мне нравится! – воскликнула я, опережая Рауля с Лаурой. И с интересом окинула взглядом тяжелые кресла, которые, казалось, перенесли сюда из музея. Сколько поколений людей они пережили? Мне подумалось, что, если опуститься в такое кресло и прикрыть глаза, оно шепотом будет передавать тебе разговоры прежних хозяев. Я незаметно, с уважением и восхищением тронула пальцами массивный каркас. Дерево оказалось гладким, но отполировали его не инструменты, а касающиеся на протяжении многих веков руки. Погладила ладонью пыльную обивку из потертого красного бархата, на ощупь теплую, и еще больше убедилась, что старинные вещи обладают не только памятью, но и душой.

У не занятой камином и полками-нишами стены стоял предмет, который я поначалу приняла за комод. Но оказался он старым громоздким проигрывателем с «тумбой» для пластинок. Вспомнилось, что, когда мне было года четыре, мы с мамой отправились в гости к ее приятельнице, и там, в одной из комнат, я увидела проигрыватель, мгновенно завороживший меня загадочностью и количеством ручек на деревянной панели. И пока меня не засекли, я всласть накрутилась этих ручек, сбив все настройки.

И вот сейчас подобная вещь стояла в гостиной испанского дома. Правда, внимание на нее обратила только я: Лауру интересовал куда больше выбор спальни, а Раулю, нагруженному нашими сумками, хотелось поскорей избавиться от тяжестей.