Книга Я забыла все на свете, страница 32 – Маэль Ферпье

Она по крайней мере еще при мне?

Пытаюсь вообразить невообразимый ужас: себя одноногую.

Распахнув глаза, я резко сажусь и тяну шею, чтобы бесстрашно взглянуть, что там.

Обе ноги на месте, вытянуты, и ступни целехонькие.

Повязка из джинсовой ткани валяется во мху неподалеку.

Кто тут?..

Мое внимание привлекает какое-то движение.

Тут кто-то есть.

Я поднимаю глаза на незнакомца, как будто ждущего моего возвращения в компанию живых. Узнаю человека-ворона и невольно вскрикиваю:

– Ты!..

Человек-ворон церемонно кланяется. Одет он так же, как в моем сне: белый халат и шаровары под белым кафтаном, опаловые волосы, мертвенно-бледная кожа, бесцветная радужка. Он смотрит на меня с горделивой улыбкой. Обещал меня не бросать – и выполнил обещание.

– Как самочувствие?

Я молча на него смотрю, боясь, что это опять галлюцинация. Приснившийся мне чародей прорвался в реальность. Хорошо ли это?

Снова изучаю ногу. Раны накрыты широкими зелеными листьями, их надежно держит на месте выстиранный бинт. Боль почти не чувствуется.

– Что ты со мной сделал?

Это прозвучало осуждающе, и мне становится стыдно. Ни приветствия, ни благодарности. Скорее нападение, чем защита, но я ничего не могу с собой поделать. Ему, правда, хоть бы что. Улыбнувшись, он объясняет:

– Я продезинфицировал тебе раны растительным соком и напоил микстурой, жаропонижающей с противовоспалительным эффектом. У пустынного тигра ядовитые когти.

– Откуда ты знаешь, кто на меня напал? Тебя там не было.

И опять я себя упрекаю: почему я такая несговорчивая?

Чародей поднимает голову и указывает на скалу позади нас.

– Тигр тебя ищет. Он еще не сталкивался с такой хитрой и юркой добычей. Он раздразнен твоим бегством.

Меня подмывает бросить ему новый вопрос, но он меня опережает:

– На то я и чародей. Я способен влезть в шкуру любого живого существа, достаточно просто сосредоточиться.

Трогаю раненую ногу. Повязка тугая, чистая, наложена профессионально. Я облегченно перевожу дух и зарываю топор войны.

– Спасибо.

Он опять улыбается.

– Рад тебе помочь.

Удивление первых минут прошло, теперь меня переполняет любопытство.

– Ты настоящий? Ты мне не снишься?

Он кивает.

– В чем дело, почему такая перемена?

– Влияние Гразиэля в этой зоне пропало несколько часов назад. Это позволило мне определить твое местонахождение – и вот я здесь.

– Выходит, Страж снов…

При этих словах его лицо еще больше проясняется.

– Так это ты? Ты поборола Стража снов Гразиэля?

Я отвешиваю поклон, копируя его фирменный утвердительный кивок.

– Я забросила в доспехи угли. Поджарила эту гадость!

Впервые он улыбается мне со всей искренностью. Это уже не снисходительная ухмылка, обращенная к юной глупышке, а настоящая улыбка, обнажающая зубы. Признаться, от этого мне даже делается страшновато.

– Что это с тобой?

– Благодарю, – важно произносит он. – Внутри доспехов находился мой друг. Я рад, что ты наконец даровала ему покой.

– Выходит, рассказы о стражах – правда? Это чародеи, заточенные в волшебные латы?

Он молча подтверждает мою догадку.

Ежусь от воспоминания о мумифицированном трупе.

– Как так можно?! Что, все колдуны одинаковые? Все пытают, запирают в темницах, обращают в рабство? Ни малейшего уважения к человеческой жизни! Почему они позволяют себе такое?

Меня мучают вопросы, воспоминания о событиях последних часов. Человек-ворон встает, подходит и ласково кладет ладонь мне на голову, чтобы остановить. От его прикосновения становится спокойно и хорошо, все опасения отступают.

– Что ты со мной сделал? – спрашиваю я, отдышавшись.

– Дал тебе почувствовать влияние места, где мы находимся. Не поддавайся страху. Здесь ты нашла гавань мира, оазис посреди пустыни. Волшебство тут бьет фонтаном.

– Наверное, это и есть сокровище, о котором говорили догроны.

Мы оба умолкаем. Вокруг нас снова начинает звучать птичье пение. Звезды меркнут, небо между драконьими клыками розовеет. Я перевалила через эту нескончаемую ночь.

Чародей беззвучно встает, обходит водоем и удаляется по шелестящему зеленому коридору. Мне не страшно, что он меня покидает. Теперь, после того как он указал на безмятежность этого места, мне небывало хорошо. Я опять растягиваюсь на мху и новыми глазами любуюсь пробуждением природы. Меня наполняет неведомое прежде чувство единения с этим местом. Спиной ощущаю могучую энергию, источаемую камнями. Я лежу навзничь, грудь полна животворного воздуха. Дышится спокойно, каждый вдох – глоток безмятежности.

Даже не знаю, сколько времени так провела.

Прикосновение к руке возвращает меня к реальности. Я моргаю. Чародей присел рядышком и взял мою ладонь в свою. Его улыбка кажется мне несколько безумной.

– Что?..

Он выпускает мою руку, не переставая улыбаться.

– Ничего.

Вижу, что он врет. Знаю, что он знает, что я это знаю. Но это его как будто не беспокоит. Он ссыпает мне в ладонь лиловые ягоды.

– Съешь.

Я сажусь с ощущением, что проспала часов двадцать. Ко мне вернулись силы, боли и скованности как не бывало. Кошусь на ягоды и проглатываю их в считаные секунды. Похоже на чернику, но со вкусом клубники.

– Еще! – требую я, протягивая ладонь.

Половину ягод он оставил себе и медленно, одну за другой, отправляет их в рот.

– Если хочешь еще, ступай и нарви.

– Не могу. Ты забыл о моей ноге?

– Какая нога? – спрашивает он, изображая наивность, и на всякий случай отступает на несколько шагов.

– А то ты не знаешь! Раненая! Ты же сам ее бинтовал.

– Что еще за раны?

Он забрасывает себе в рот остаток ягод и как ни в чем не бывало шевелит челюстями. Видно, он хочет, чтобы я сама угадала его мысль.

Смотрю на левую ногу так, словно она способна заговорить, прислушиваюсь к своим ощущениям. Нога уже не такая затекшая, как недавно, и не болит. Чувствую разве что давление повязки с листьями, но где три глубоких раны от когтей, уже не понять. Я кошусь на чародея: он безмятежно любуется парой синих бабочек, танцующих в утреннем воздухе.

Наконец, я уступаю любопытству и разбинтовываю ногу. Осторожно снимаю первый лист и разглядываю раны. Видимо, я смотрю не туда: кожа, конечно, багровая, но следов от когтей как не бывало. Убираю второй лист – снова ничего. Я срываю все листья и оголяю ногу от колена до щиколотки. На ноге нет ни одной царапины. На месте трех недавних ран тянутся борозды минимум трехмесячной давности. У меня перехватывает дыхание.