Книга Селфи на балконе, страница 45 – Алёна Снатёнкова

— Ну, с этим точно проблем не будет, сковородками вся комната моя забита. — Гримасничает Корнеев над моим ухом.

Молодец, парень.

Хоть ему весело сейчас.

— ПАРНЕЙ НЕ ВОДИТЬ. - продолжает она, потом резко для своего возраста и походки оборачивается к нам, прожигая дыру в грудной клетке барина. Ну, вот. Знала же, что на этого красавчика не все ведутся. Сталинская закалка не даст бабуле, попасть под чары павлина.

— Я дядя. — выставляет руки вперед парень, и всем своим видом показывает, мол, да вы что? Никогда. Вы только посмотрите на неё.

— Молодой ты для дядьки будешь.

— Поздний ребенок, сами понимаете.

Вот как можно так правдоподобно орать?

Тем более, мне в ухо.

Так и оглохнуть можно, дядя.

— И без мозгов к тому же. — бурчу себе под нос, но разве от Корнеева можно что-то скрыть?

Этот ушастый всегда всё слышит.

Женщина снова повернулась, и на этот раз на меня посмотрела. Я даже подумала, что не сильно она и глухая. Может, притворяется? Да ну, какой смысл-то?

— А я с вашей дочерью разговаривала? — заходим в комнату, где посредине стоит железная кровать с сеткой вместо матраса. На этом все. Комната пустая — Ой.

Может, я квартирой ошиблась?

Мне ж говорили, что ремонт хороший. И мебель нормальная. Кровать еще эту хвалили, мол, как новенькая.

— С ВНУЧКОЙ, НЕБОСЬ. ОНА МНЕ КВАРТИРАНТКУ ПОДСУНУЛА. ХВОСТОВ НА УЧЕБЕ НАХВАТАЛА, ТЕПЕРЬ ПРИХОДИТСЯ ЧУЖИХ В РОДНОЙ ДОМ ВПУСКАТЬ.

Жду, когда она продолжит, но женщина смотрит то на меня, то на Корнеева.

— Да я…

— СТРАННЫЙ ТЫ КАКОЙ-ТО ДЯДЯ. СМОТРИШЬ НА НЕЕ, КАК СОБАКА НА СВЕЖУЮ КОСТОЧКУ. — Грубо говорит хозяйка «музея».

— Да он просто соскучился. — Вставляю свою копейку. — Давно не виделись. Да, дядя Даня?

И улыбку натянула на всю моську кислую, чтобы правдоподобно всё выглядело.

— Последний раз, когда тебя только к горшку приучать начали. Выросла-то как.

Если я его сейчас коленкой ударю, то опалюсь или прокатит? Типа мы ж родственники. А бить родню можно. Тем более, я девочка, а он гад наглый.

— Лучше замолчи, дядюшка. — цежу сквозь зубы, с той же идиотской улыбкой. — А то и правда сковородка тебя достанет.

Делаю шаг, чтобы вглубь комнаты пройти, но женщина меня криком своим к месту прибивает.

— Можешь не проходить. Я сразу вижу, что ты мне не подходишь.

Э-э-э.

Что?

И чего это она нормальным голосом разговаривает? Мы ей своим видом слух вернули?

Чудо, блин.

— Как это?

Одновременно с Корнеевым подаем голоса.

— Ты с дядькой своим вон, как разговариваешь. А что со мной будет? старушкой одинокой? Не-е-е. Не подходишь.

Может, у меня глюки, но мне показалось, что я услышала ржач барина.

Сжимаю кулаки, и не знаю, что и делать.

— Но мы даже не…

— Сказала же, не подходишь.

Не познакомились.

— Идите — идите. Мне еще в магазин за хлебом идти надо.

Кажется, мне только что дали невидимого пинка под зад. Черт. Неприятно-то как. Я ж рассчитывала, что перееду сегодня. А получается, что спать сегодня придется по соседству с дальнобойщиками. Ужас.

Быстро натянув на себя кроссовки, я вылетела из квартиры, буркнув «до свидания».

Иду вперед, слыша, что Корнеев идет за мной. Вот ничего не меняется. Когда мои дела дрянь, почему-то он всегда рядом.

Тяжкий груз слетел с плеч в тот момент, когда я вдохнула свежего воздуха. Чистый кислород в легких и я понимаю, как хорошо, что переехать в ту комнату не получилось. Вот правда. Не хотела бы я там жить.

Даже если бы мне за это заплатили Корневским стриптизом.

Ой, о чем это я?

Господи.

Черт попутал. Не иначе.

— Теперь везде запах валидола меня преследовать будет. — как ни в чем не бывало, говорит Корнеев, когда мы к машине подходим. — Радуйся, детка. Если бы ты сюда переехала, то я бы от тебя отстал. Ну, или бы вместо детки называл тебя аптечкой.

Мне даже нравится, что он не пытается меня, как ребенка начать утешать и успокаивать. Правильно. Особенно когда мне утешение и не нужно.

Фигово, конечно, что с бабулькой не повезло.

Но ничего.

Это лучше, чем быть Аптечкой Шведовой.

Машина трогается с места, и я сразу же достаю телефон, чтобы заново начать искать крышу над головой. Кто знает, может мне сейчас раз и повезет.

— Значит, сегодня на ужин будет суп? — удовлетворенно улыбается Корнеев, смотря на меня в пол-оборота. — Тогда в магазин заскочить надо.

Чтобы мне веревку и кусок мыла купить.

— Заранее приятного аппетита.

— В смысле?

— В коромысле, Корнеев. Сам себе суп вари.

А что? Не собираюсь я у него до вечера задерживаться.

— И куда ты собралась?

— Не знаю. Родственнице позвоню, попрошу пододвинуть одну из её кошек, чтобы самой на это место упасть.

Всего лишь кошки. Пффф. Обычное дело. Не любила, так полюблю.

— У меня, значит, оставаться ты не хочешь.

— Нет, конечно. Моя детская психика не выдержит, если еще раз тебя в одном полотенце увидит.

— Я уж думал в следующий раз без него пройтись.

Вообще-то, если быть честной, то жить у Корнеева в разы лучше, чем жить с моей теткой. Ну, правда. Барин же мне в обувь гадить не будет. Его волосы не будут на моей одежде, да и по ночам он, надеюсь, не орет, чтобы его в туалет выпустили. Плюсов куча. Но…

— Не боишься?

— Чего?

— Вдруг я не смогу сдержаться и наброшусь на тебя, как голодная на аппетитные булочки.

Блин, вот зачем я, вообще, рот свой открыла?

Теперь взгляд его терпеть придется. Да и со щеками красными ходить.

Аппетитные булочки. Тусь, серьёзно?

— Даже думать не смей. Я не такой. Сначала в загс меня отведи, чтобы набрасываться.

— Эх, как жалко-то. А я так хотела, так хотела. — разочарованно развожу руками.

На парковке машин нет. Мы бодрым шагом идем вперед, пока Корнеев, не ловит меня за ладонь разворачивая к себе.

— Чего ты там хотела?

Блин.

— Говорю, наброситься на тебя хотела, но раз без загса никак то придется держать себя в руках. Может даже привяжу себя к батарее.