Книга Айла и счастливый финал, страница 53 – Стефани Перкинс

Хэтти это хмурится:

– Что с тобой?

– Отстань от нее, – говорит Джен.

– Твоя шапка не гармонирует с перчатками, – говорит мне Хэтти. – А с этим пальто они смотрятся еще хуже. Ты что, умрешь, если будешь выглядеть стильно?

Я натягиваю шапку еще ниже. Джен подхватывает меня под руку и ведет на улицу, пока я не изменила свое мнение. Или свой наряд. Хэтти тащится за нами.

Атмосферу, царящую осенью в Нью-Йорке, в других городах вы встретите только весной. Все дело в том, что вас здесь в это время охватывает чувство обновления. Местные с радостью выходят на улицу. В метро похолодало, но зато пропала летняя духота. Повсюду проходят праздники и фестивали. Воздух морозный, но шарфы и теплые ботинки – небольшая цена за возможность погулять от души. Я осматриваю окрестности. Пытаюсь отыскать желтые, оранжевые или золотистые листья – именно за них я и люблю осень, – но на ветвях уже ничего не осталось. Я опоздала. Все умерло.

Джен рассказывает о своей жизни в Массачусетсе, а Хэтти перебивает ее своими колкими комментариями. Я же совершенно не обращаю на них внимания. Мы пересекаем Колум-бус-Серкл и все чаще встречаем на своем пути счастливые семьи, танцоров, болельщиц и полицейских. Несколько музыкантов проверяют свои инструменты – гудят латунные трубы, разносятся отрывистая барабанная дробь и несколько незатейливых нот из деревянных духовых инструментов. Из-за здания на следующей улице выглядывает огромный шар в виде слона Хортона, который держит в хоботе ярко-розовый цветок.

– Взбодрись, – говорит мне Джен. – Я договорилась, что ты будешь выступать с ними. – Она показывает на танцоров в синих ковбойских гамашах и дурацких жилетах с бахромой.

С десяток ужасных клоунов в драных многоцветных комбинезонах заходят в аптеку неподалеку от нас.

– Смотри, – говорю я, – Джен, они ищут тебя. Ты станешь звездой их номера.

– А ты видела те рождественские елки, которые танцуют чечетку? Они спрашивали, когда ты вернешься, чтобы порепетировать. Ты же не подведешь их? Я уже прикупила тебе штаны с блестками.

– Как хорошо, что вы не пытаетесь втянуть меня в свою дурацкую игру, – говорит Хэтти. – Потому что ничего не делать – так круто.

Я смеряю ее недовольным взглядом, но не спешу выступать в роли миротворца. Заметив это, Джен отвечает младшей сестре, а я погружаюсь в себя. Мысленно возвращаюсь к мемуарам. И тут же перед моим мысленным взором всплывает картинка, которую мне теперь не забыть: Рашми в кроликах. Из-за здания выплывает шар с лягушонком Кермитом, а я думаю о кроликах. Замерзнув, мы возвращаемся домой, а я продолжаю думать о кроликах. Маман зовет нас на кухню, и я помогаю ей печь рогалики… Кролики… Помогаю накрыть на стол… Кролики… Индейка нарезана, напитки разлиты, произносится первый тост… Кролики, кролики, кролики! Убирается посуда, пюре и остатки подливы отправляются в мусорку… Мой парень теряет девственность, и… ох, кто на это уставился? Это кролик!

Мы всей семьей усаживаемся перед телевизором, чтобы посмотреть какой-нибудь интересный фильм. Час спустя я все еще думаю о кроликах, когда до меня доносится тихий звонок телефона, раздающийся из моей комнаты. Сердце подскакивает в горло. Я несусь наверх и, как только беру трубку, тут же слышу:

– Я люблю тебя. Секундочку. – Раздается смех и громкие голоса, а затем скрежет задвигаемой двери. – Так, я на веранде. Вроде как… Вообще-то я не знаю, где, блин, нахожусь.

– Но ты в Белом доме? – восклицаю я.

– Да.

Кролик!

– Я знаю, – говорит Джош, прерывая неловкое молчание. – Это странно. Извини.

– Нет, дело не в этом. – Кролик! Кролик! – Я просто устала. Длинный выдался денек.

– Мама разрешила позвонить тебе, – говорит Джош. – И дала свой телефон.

– Так, эм… Как там?

– Ты получила коробку? – вместо ответа спрашивает Джош.

По голосу слышно, что он нервничает.

– Получила. И прочитала прошлой ночью. Это было круто. – Мой голос звучит слишком напряженно, и Джош это явно слышит.

Следует длинная пауза.

– Ого! – Его голос такой же невыразительный, как и мой ответ. – Мне показалось, или прозвучало неубедительно?

– Нет. Просто… – И тут я начинаю плакать, ненавидя себя еще больше.

– Что случилось? – Он паникует. – Что такое? Какая из частей тебе не понравилась?

– Нет… Все хорошо… – всхлипываю я, будучи не в силах успокоиться.

– Пожалуйста, – умоляет Джошуа, – перестань. Слушай, я знаю, что по-скотски поступал с Рашми, особенно когда мы ссорились, но, клянусь, с нами такого не случится. С тобой все по-другому. С тобой я никогда не буду так себя вести. – Никогда не слышала, чтобы он так тараторил. – Я был моложе и очень глуп…

– Дело не в ссоре. А в… – Мои слезы превращаются в отвратительные рыдания. – Кроликах!

– Кроликах? – Его замешательство исчезает почти моментально. – О… О-о-о!

– Зачем ты нарисовал эти вещи?! Зачем показал мне?! – кричу я в голос.

– Я… Я не думал, что это вызовет такую реакцию… – бормочет Джош.

– Не думал, что я так отреагирую, увидев твою бывшую голой?! Узнав, как вы вместе потеряли девственность? – Я ушам своим поверить не могу.

– Я не знаю. – В голосе Джошуа слышится отчаяние. – Я просто рисовал все, что происходило со мной. И поделился с тобой этим потому, что хотел быть честным. Хотел все тебе показать. Даже свои отвратительные стороны.

– Ну, наверное, не обо всем стоит упоминать в книге, – язвительно отвечаю я.

– Извини. Господи! Мне так жаль, Айла…

Я молчу. Понимаю, что веду себя нечестно, но не могу справиться с этой болью. И хочу, чтобы ему тоже было больно.

– Пожалуйста, только не вешай трубку, – просит меня наконец Джош. – А что насчет концовки, той части, где появляешься ты? Как она тебе?

– Да, те восемь страниц были нормальными, – фыркаю я.

Я жалею об этих словах, как только они вылетают изо рта. Никогда в своей жизни я еще не была такой эгоисткой. К тому же я понимаю, что у Джошуа не было времени, чтобы нарисовать нас. На это уходит вечность. Он поделился со мной чем-то личным, а я плюнула ему в лицо.

Его молчание пугает меня еще сильнее.

– Мне не стоило этого говорить. Извини. – Я стираю с лица слезы и сопли. – У тебя замечательные комиксы, правда.

Джош фыркает, и я понимаю, что он тоже плачет. Чувство вины раздувается до невероятных размеров.

– Я не вру. Просто некоторые события застали меня врасплох. Я знаю, что ты рисуешь мемуары. И стоило догадаться, о каких событиях ты захочешь рассказать. И уж конечно, не стоило упоминать о том, что меня расстроило, вместо этого я должна была рассказать, что мне понравилось… – Теперь уже пришла моя очередь тараторить.