Книга Лола и любовь со вкусом вишни, страница 3 – Стефани Перкинс

Лучше уж я буду Лола.

Райская Бетси завершает свой туалет, и мы направляемся к дому. Я надеюсь, что родители не слишком истязали Макса. На сцене он ведет себя дерзко, но в душе – полный интроверт, и выносить эти встречи для него не так уж просто.

– Раньше я думал, что даже с одним заботливым отцом справиться весьма трудно, – сказал парень однажды. – Но два? Твои папочки сведут меня в могилу, Ло.

Мимо проносится грузовик, и, как ни странно, мое хорошее настроение мгновенно сменяется беспокойством. Мы ускоряем шаг. Должно быть, Максу уже совсем невмоготу. Не знаю почему, но чем ближе я подхожу к дому, тем хуже себя чувствую. В голове прокручиваются жуткие сцены: мои родители так замучили Макса вопросами, что он решил, я ему больше не подхожу.

Во мне теплится надежда, что однажды, когда мы пробудем вместе уже достаточно долго – дольше одного лета, – родители наконец поймут, что он тот самый, мой единственный, и перестанут обращать внимание на возраст. Но несмотря на их нежелание видеть правду, родители не так уж глупы. Они поддерживают общение с Максом, понимая, что, если запретят нам встречаться, мы можем попросту сбежать. Тогда я перееду в его квартиру, устроюсь на работу стриптизершей или стану принимать наркотики.

И это станет роковой ошибкой.

Но сейчас я бегу с холма и тяну за собой Бетси. Что-то не так. Во мне зреет уверенность, что это конец: Макс ушел, не выдержав жарких баталий с моими родителями по поводу бессмысленности его жизни.

Но вот я наконец добегаю до своей улицы, и все встает на свои места.

Это фургон.

Проблема не в завтраке.

Все дело в грузовике.

Но он наверняка принадлежит очередному арендатору. Это точно, так всегда бывает. Последние – супруги, пахнущие детской присыпкой и коллекционирующие странные медицинские штучки типа сморщенной печени в формальдегиде и огромных моделей вагин, – съехали неделю назад. За последние два года здесь сменилась целая куча арендаторов, и каждый раз, когда съезжают очередные люди, мне становится очень плохо. До тех пор, пока не заезжают следующие.

Что, если в этот раз они вернутся?

Я подхожу ближе, чтобы получше разглядеть фургон. Кто-нибудь уже вышел? В прошлый раз, когда мы здесь проходили, я не заметила в гараже машины, но, с другой стороны, я не имею привычки подглядывать за соседями. Там, впереди, на тротуаре стоят двое. В этом я уверена. Я напрягаю зрение и с облегчением, хотя все же немного волнуюсь, понимаю, что это обычные грузчики. Бетси тянет за поводок, и я ускоряю шаг.

Уверена, мне не о чем беспокоиться. Шансы не так уж велики.

Правда… шанс все-таки есть. Грузчики выносят из фургона белый диван, и мое сердце начинает стучать сильнее. Неужели это тот самый? Любовное гнездышко, где я уже сидела раньше? Нет, не может быть. Это не тот. Я всматриваюсь в глубину фургона, пытаясь разглядеть что-нибудь знакомое, но натыкаюсь на современную, совершенно незнакомую мебель.

Это не они. Это не могут быть они.

Только не они!

Я улыбаюсь во весь рот и с этой улыбкой ребенка, чего раньше ни за что бы себе не позволила, подхожу к грузчикам. Они что-то бурчат и кивают. Лавандовая дверь гаража открыта, не то что раньше. Это уже хорошо. Я внимательно рассматриваю машину, и меня немного отпускает. Маленькая, серебристого цвета, она совершенно мне незнакома.

Спасена. Снова. Какой хороший день!

Мы с Бетси заходим домой.

– Завтрак окончен. Пошли, Макс.

Все в гостиной пялятся в центральное окно.

– Похоже, у нас новые соседи, – говорю я.

Энди явно удивлен радостью в моем голосе. Мы никогда не поднимали эту тему, но он знает о том, что произошло несколько лет назад. Он знает, как я боюсь их возвращения, как переживаю из-за каждого отъезда соседей.

– Что? – с улыбкой спрашиваю я, но, увидев выражение лица Макса, тут же становлюсь серьезной.

– Хм, Ло? Ты ведь их не видела… или видела?

Энди беспокоится обо мне, и это очень трогательно. Я отпускаю Бетси с поводка и проскальзываю на кухню. Чтобы убить время и поскорей уйти на свидание, я собираю посуду со стола и складываю в раковину.

– Нет, – со смехом отвечаю я. – А что? Они привезли пластиковую вагину? Или чучело жирафа? Или средневековые доспехи? Что?

Все трое пристально смотрят на меня.

Мое горло сжимается от страха.

– Что такое?

Макс смотрит на меня с нескрываемым любопытством:

– Твои родители сказали, ты знаешь эту семью.

Нет. НЕТ!

Они говорят что-то еще, но я не разбираю слов. Ноги несут меня к окну, хотя внутренний голос приказывает остановиться. Это не могут быть они. Там была чужая мебель! И чужая машина! Но люди покупают новые вещи. Мой взгляд прикован к соседской входной двери. На крыльце вдруг появляется фигура. Тарелки, которые я держу в руках – и чего я в них вцепилась? – падают на пол.

Потому что это она.

Каллиопа Белл.

– Она такая же красавица, как и на экране. – Я тыкаю в миску с печеньем и рисовыми крекерами. – Впрочем, как всегда.

Макс пожимает плечами:

– Вроде ничего так. Придраться не к чему.

Хотя его равнодушие меня немного успокаивает, я не могу отвлечься от грустных мыслей. Я облокачиваюсь на перила беседки, оформленной в стиле чайного домика, и от порыва ветра ровная гладь близлежащего бассейна покрывается рябью.

– Ты не понимаешь. Это Каллиопа Белл.

– Ты права, не понимаю.

Глаза Макса за стеклами очков в стиле Бадди Холли ^[4] слегка щурятся. В этом мы с ним похожи – что у него, что у меня отвратительное зрение. Я люблю, когда он надевает очки. Крутой рокер встречается с сексуальной ботаничкой. Макс надевает очки только вне сцены, ну и еще когда играет на акустической гитаре. Они добавляют его облику нотку чувственности. Макс очень следит за своей внешностью. Возможно, кто-то посчитает это тщеславием, но я его понимаю. Первое впечатление можно произвести лишь один раз.

– Так просвети меня, – продолжает он. – Когда вы, ребятки, были первокурсниками…

– Я была первокурсницей. Она на год старше.

– Ладно, когда ты была первокурсницей… Она была тебе дорога, так? И ты до сих пор из-за этого страдаешь?

Парень хмурится так, словно пропустил половину спектакля. Что, в общем-то, правда. И я не собираюсь его просвещать.