Онлайн книга «Портрет моего мужа»
|
И ветер злился, спешил. - Почему ты мне не отдала? - Йонас остановился и подошел к бабушке, а та попятилась, впервые, пожалуй, выказывая слабость. - Ты ведь знала, что я схожу с ума. Ты знала, что мне нужно, чтобы... - Я просто не была уверена, что тебе он поможет. - Ложь. - Мальчишка! - Уже нет, - он вдохнул влажный воздух и коснулся пальцем собственных губ. - Ты хотела, чтобы я кого-нибудь убил, так? Ты думала, что уж тогда-то сумеешь меня контролировать, держать на привязи... ты бы подбрасывала мне время от времени ненужных людей, а сама... Пощечина получилась оглушительной, но Йонас даже не покачнулся. - Все дело в деньгах, верно? Отец их дает, но тебе мало... вам всем всегда и всего мало. Денег. Власти. Силы... хочется еще и еще. И чем больше у вас есть, тем сильнее желание. Что бы с ним стало? Ты отравила бы его? Или избавилась бы с моей помощью? А потом... наследник я, но я ничего не понимаю в делах. Мне они не интересны. Зато я полностью в руках доброй своей бабушки, ведь она помогает мне... защищает от несправедливого закона... скрывает подлую мою суть. - Замолчи. - Отчего же, - он смотрел спокойно, и эйта не выдержала взгляда. Отвернулась. - Это лишь слова. И они ничего не значат. Мне куда интересней, кому ты отдала нож. - Никому! - Теперь я явно слышу его голос, но до этого... - Йонас потряс головой, и брызги слетели с его волос. - До этого я был глух. И слеп. Ты... что-то сделала... - Такие вещи нельзя давать простым людям. Я должна была убедиться, что ты... достаточно иной, чтобы выдержать знакомство. - И когда ты убедилась? - Клинок исчез, - эйта Ирма поплотнее запахнулась в меха. - И зря ты полагаешь, что я надеялась тебя контролировать. Я хорошо изучила летопись рода. Некромантов контролировать нельзя. Они слишком безумны для того, чтобы с ними можно было договориться. Йонас лишь фыркнул и, вытерев рукавом лицо, почти нормально сказал. - Вообще-то я удивлен, что вы мне в детстве несчастный случай не устроили. Кирис был удостоен быстрого взгляда, и видимо, сочтен достаточно своим, чтобы услышать ответ. - Сперва ты казался вполне вменяемым. Потом... во-первых, других наследников все равно не было, а гибель единственного изрядно пошатнула бы позиции рода. Во-вторых... я, в отличие от многих скептиков, верю в гнев богов. Если ты изучал историю, должен был понять, что в той войне... сгинули не одни лишь некроманты. Двадцать три рода в течение полста лет угасли без видимых причин, без надежды на спасение. И на престоле династия сменилась. Поэтому, дорогой, будь уверен, трогать тебя побоятся, но это еще не значит, что факт твоего существования смиренно примут. Воздействовать можно по-разному... идем домой, пока ты не простыл. Поверь, некроманты болеют точно также, как простые смертные, а в соплях радости нет. Йонас тряхнул головой, и брызги разлетелись. Повернувшись к Кирису, он велел: - Идем. И зашагал бодро куда-то вниз. Он шел, будто спеша раствориться в серых сумерках. И Кирис едва поспевал следом. Странно. Мальчишка не бежал, а вот поди ж ты... По лицу хлестанула мокрая ветка, и Кирис остановился. - Подожди. - Идем, - Йонас оглянулся. - Дождь. След тает. Он и без того не слишком... явный. К слову, ты поверил, что бабка действительно собиралась отдать мне клинок? В полумраке сталь казалась черной. - Я вот нет... то есть, что его сперли, поверил. Но недавно... да... а я с ума схожу лет этак с десяти. Знаешь, каково это, каждый день вставать, не зная, убьешь ты кого-нибудь или нет? - Не знаю. У Кириса получилось догнать мальчишку. Они добрались до края старого парка, который плавно перетекал в лес. Здесь было уже не сумеречно - откровенно темно. И в темноте этой влажной шелестели листья, что под ногами, что на ветвях. Дождь шел. Он прорывался сквозь дырявое покрывало листвы, чтобы сползти по веткам, напоить темные мхи и гнилые травы. Кирис зажег светляка, но мальчишка покачал головой и попросил: - Не стоит. Моя... сила не очень любит другую, - он поежился и чихнул. - Проклятье, а ведь действительно заболею... - Сходи на кухню, попроси, Йорга тебе трав заварит. - Старая ведьма... еще отравит. - Тебя - нет. - Даже так? Что ж... - он вновь чихнул и осторожно двинулся вперед. Теперь он не несся, но ступал, прислушиваясь к каждому своему шагу. И выражение лица стало таким... ищущим. Кирис держался позади, надеясь, что в темноте, которая, к счастью, уже не казалась ему кромешной, он не потеряет подопечного. Шаг. И еще. И старое дерево с кривыми ветвями. Его ствол белеет в темноте, поднимаясь из белого же камня. На дереве не осталось ни одного листа, и выглядело оно, честно говоря, отвратительно. Но Йонас, опустившись на колени, нежно провел по стволу ладонью. Потом коснулся камня и скривился: - Здесь, - сказал он. - Ее убили здесь. Сначала перерезали горло, а потом... поищи... Он взял палочку и поковырял плотный полог листвы. Вытащил что-то... осклизлое, вязкое с виду и стряхнул. - Вот и глаз... Кириса замутило. - Кстати, - Йонас сел в кучу прелых листьев, вытянул ноги и закрыл глаза. - Здесь хорошо. Настолько хорошо, насколько это вообще возможно... помнишь, я тебе рассказывал про предыдущего папенькиного секретаря? И его здесь убили... и тело тоже закопали неподалеку. Все тела закопали неподалеку. - Покажешь? ...Сауле пела. Сильный голос ее наполнял дом, и не были ему преградой ни стены, ни тонкие двери. И ладно бы, оперу пела, но нет, портовую пошлую песенку. Матерную. Она сидела в холле, забравшись с ногами на белый кожаный диван, сунув под голову расшитую подушку, и пела. В одной руке Сауле держала бутылку коньяка. Во второй - соленый огурчик, с которого капало на белый диван, но это обстоятельство нисколько ее не смущало. Белая мужская рубашка шла ей, подчеркивая огненную красоту, а вот чулки в сеточку казались пошловатыми, как и алые подвязки, которые крепились к алому же поясу для чулок. Нижнее белье, что характерно, того же вызывающего алого цвета, поблескивало драгоценными камнями. - А... это ты... мышь серая... рыжая, - Сауле помахала бутылкой. - Выпьешь? - Спасибо, воздержусь. - Не будь занудой. Рута, державшаяся за моей спиной, отступила, а после и вовсе опрометью бросилась наверх. Кажется, встречаться с пьяной теткой ей не хотелось. - Племяшечка... такая очаровательная девочка... умненькая... это плохо. Умным девочкам приходится думать, а когда начинаешь думать, голова болит. |