Книга Портрет моего мужа, страница 93 – Екатерина Лесина

Мар поднял мою ладонь.

Коснулся губами.

И отпустил.

- Ты... не будешь их искать?

Тот поцелуй остался в прошлом, в часовой башне, которая надежно хранила тысячу и один секрет. Где-то рядом осталась и первая наша ночь, пикники на крыше, моя квартирка, в которой явно живет кто-то другой...

- Кого? - Мар явно удивился. Неужели полагал, что одного прикосновения хватит, чтобы я забыла. - А... я думаю, матушка права. На острове безопасно, а Кирис в состоянии позаботиться о себе и мальчишке.

- Но...

- Эгле, - по ладони скользнул теплый его палец, рисуя дорожку до запястья и выше. - Допустим, я действительно решу их поискать. Каким образом? Там буря... а здешние бури... сила становится нестабильна. Поисковые заклятья просто не сработают. Прочесывать остров? У меня не так много людей. Нет, разумнее всего переждать бурю.

- И как долго придется ждать?

Он пожал плечами, правда, явно раздражаясь.

- День или два... иногда, три. Не переживай. Им ничего не угрожает.

- Кроме убийцы?

- Эгле...

- Что? - и ресницами хлопнуть. - Ту девушку все-таки убили. Я знаю.

Мар отпустил мою руку, а я удержалась, чтобы не спрятать ее за спину. А тема ему неприятна... отвернулся, замер, раздумывая над чем-то. Вздохнул. И сказал:

- Во-первых, хрупкая девушка и двое мужчин, один из которых неплохой маг, да и без магии способен защитить себя, - это, как говорится, разные вещи. Во-вторых... мне жаль, но... в том, что произошло, есть и моя вина.

Мар вновь протянул руку и сказал:

- Идем... это надо увидеть.

Второй этаж.

Левое крыло. Все тот же темный коридор, все те же свечи в рогатых канделябрах. Они отражаются в полированной кирасе молчаливого рыцаря, поставленного то ли для устрашения, то ли для украшения. Они пускают блики по серой стали клинков, развешенных на стенах. И тонут в серости гобеленов. Сейчас, когда окна закрыты намертво, рисунка не различить, но не могу отделаться от ощущения, что все томные девы и благородные кавалеры - а кого еще изображать на гобеленах-то? - следят за мной.

Мар молчал.

Я тоже не спешила говорить. Шаги наши тонули в тишине и, говоря по правде, ощущения были не из приятных. Я словно заблудилась в этом огромном мертвом доме. И поди-ка, пойми, выпустит он меня или...

Мар остановился перед дверью.

Темная.

Серебристая ручка. Черные петли. Замок внушительный. И засов. Это немного... необычно, засов снаружи.

- Сейчас мы им почти не пользуемся, - Мар трогает засов, и тот легко входит в паз. - К сожалению, с замками Йонас управляется легко. С любыми замками. Он довольно талантлив для такого засранца, каким является...

Дверь отворилась беззвучно.

А вот изнутри не было ни засова, ни замка, ни даже ручки.

И дверей тоже не было. Тонкая полупрозрачная ткань в дверных проемах смотрелась по меньшей степени нелепо.

- К сожалению, он однажды заперся в ванной и перерезал себе вены, - Мар тронул ближайшую занавеску. - Мы едва его не потеряли, пока пытались выломать дверь. Все же дуб - это дуб, даже если он разменял пару сотен лет. Погоди... свечи должны быть где-то здесь.

В комнатах пахло ванилью.

И еще - корицей.

Неуместные запахи в логове то ли некроманта, то ли безумца. Да и ничего безумного я не вижу. Обычная гостиная, разве что какая-то чересчур уж камерная, будто я попала внутрь дамской шкатулки. Нежно-голубой шелк на стенах.

Белая мебель, инкрустированная перламутром. Медальоны и серебро. Тонкие паучьи лапы настольного светильника, смотревшегося несколько нелепо на хрупком, почти девичьем столике.

Полосатые покрывальца.

Натюрморты с полевыми цветами. Только корзинки с рукоделием и не хватает. Или мольберта.

- Моя матушка считает, что светлые оттенки способствуют установлению психической гармонии, - Мар расставил два десятка свечей и протянул мне канделябр. - Не скажу, что мне это по вкусу, но лучше так, чем то, что было раньше.

- А что было раньше?

- Сейчас увидишь.

Спальня.

И все та же нежная пастельная гамма, разве что с уклоном в зелень. Мягкий ковер. Белые тапочки. Гардеробная, забитая костюмами... шкаф для обуви.

Открытый.

Здесь было открыто все.

Кроме окон. Ручек я на них вновь же не заметила, как и щеколды.

- Открыть их можно лишь снаружи.

- А... если проветрить?

Эти комнаты были тюрьмой. Мягкой, обставленной с немалым вкусом - обувь и та гармонировала с обоями - но все-таки тюрьмой.

- Здесь хорошая вентиляция. Матушка позаботилась.

Интересно, если я буду и дальше требовать развод, меня запрут в такой же? Почему бы и нет... объявят мертвой. Это несложно. Скажем, сорвалась со скалы в море, а море, оно не отдает своих жертв... хотя... поисковые заклятья на крови не так просто обмануть.

Значит, все-таки убьют.

Несмотря на алмазы.

- Там, - Мар подтолкнул меня в спину. - Сейчас сама увидишь...

...эта комната была последней в анфиладе других, отличных лишь мебелью, да и та, выбеленная, словно из кости вырезанная, казалась одинаковой.

Эта комната отличалась от них, как день отличается от ночи.

Маленькая.

Подозреваю, что прежде здесь находилась кладовая, которую переделали, да и вправду, что безумцам в кладовой хранить.

Темные стены.

Неровные какие-то... я коснулась одной. Сухие. И ощущение знакомое.

- Он сам это расписал. Акварелью. Черной и синей. Сейчас плохо видно...

...и алой. Желтой еще капля, только чтобы обозначить цвет. А у мальчишки талант. Будто угли у паркета разбросали.

Поднимается марево.

Дрожит.

И я ощущаю жар, исходящий от камней. Нет, не камней - черепов. Их здесь сотни, если не тысячи. Некоторые прорисованы с отвратительной тщательностью, другие лишь обозначены, но... черепа горят.

А над ними в темноте, вязкой, густой, перед которой и свечи бессильны, застыли души.

Вот дети.

Мальчишки со стертыми лицами, но все равно я понимаю, что они кричат. Кривят рты, будто хотят рассказать о чем-то, но... кто будет слушать мертвецов?

Женщина, закрывшая лицо руками.

Девушка.

Девушки, похожие на птиц. Рукава их платьев длинны, почти достают до обожженной земли... так много людей. Я смотрю на них, а они смотрят на меня. И в какой-то момент я почти оказываюсь там, по ту сторону рисунка. Я чувствую жар и холод, чужую боль.