Онлайн книга «Бубновая гильдия»
|
— Джальдор ар'текста! Орк вскинул глаза на Айзана. — Вам настолько не понравилось вино?! Мошенник едва сумел выдавить вымученную улыбку: — Нет-нет, это я так свои мысли высказываю… Второе правило мошенника — не ругаться при посторонних, не показывать свои чувства. Юноша хмыкнул. Что-то за последнее время он слишком уж много правил нарушил. Да как тут можно сдержаться, когда тебя заставляют рыться в чужом грязном белье?! — Сколько с меня? — поинтересовался он, развязывая кошелек, оставленный главой гильдии. Орк улыбнулся: — С сегодняшнего дня все в этом заведении для вас — за счет Алрондской гильдии воров… — Джальдорэ ар'текста ил'кхарда, — мрачно подвел Айзан итог «сегодняшнего дня»… Минут через пять мошенник наконец загнал злость подальше (ну и вино чуть-чуть помогло) и, отставив недопитый стакан, задумался, что же делать дальше. Вариант с попыткой побега из города отпадал сразу — слишком уж недвусмысленно ему намекнули, что может последовать за этим. Какие еще есть варианты? Начхать на «любезное предложение» дона Герада и вернуть ему деньги… Тем более что плата за эту работу не предполагается. Вся сотня — на расходы. Пожалуй, так и стоит поступить… Внезапно внимание юноши привлек едва слышный гитарный перебор. Он оглянулся. За дальним столиком сидел, медленно дергая струны, менестрель. Айзан встал и направился к нему. Музыкант тихо запел: Гитара поет негромко, Струны души теребя, О том, как одна незнакомка Влюбила его в себя… Она была знатною дамой, В портшезе плыла над землей… А у него — лишь гитара И ни гроша за душой… Она на балах кружится, А он, как последний дурак, Может лишь с горя напиться, Погибнув в зеленых глазах. В глазах же ее лишь скука. Что ж, менестрель, играй, Гони прочь печаль-старуху, О плате не забывай. Две-три монетки медных — Плата за весь концерт, За песни его и куплеты. Медленно гаснет свет… Мошенник дослушал песню до конца и медленно опустился на свободный стул: — Привет, Найрид. Неплохая песня… Менестрель вскинул голову и, отставив гитару, улыбнулся: — А, привет, Айзан! Может, и неплохая. Да только еще недоделанная. Сгладить шероховатости, убрать длинноты, добавить несколько проигрышей — и будет конфетка… Некоторое время юноша молча смотрел на него, а потом тихо поинтересовался: — И кто она? На мгновение на лице Найрида мелькнуло смущение, но потом он удивленно уставился на Айзана: — О чем ты говоришь?! — Не о чем, а о ком, — мягко поправил его шулер. — Кто та девушка, о которой ты пел? Певец вымученно рассмеялся: — Да о чем ты говоришь?! Какая девушка, это не более чем художественный вымысел! Нет, конечно, у меня есть правдивые песни, ну там… о взятии ограми крепости Тхаджьер, о Ночи Алого Платка… Но эта — вымысел! — Вымысел? — хмыкнул мошенник. — Да о твоем стиле «что вижу, то и пою» уже легенды по Алронду ходят! — Врешь! — обиженно скривился менестрель. — Расскажи хоть одну. Айзан задумался. Конечно, насчет легенд он преувеличил, но определенная доля правды в его словах была… Наконец он вспомнил старую шутку. — Ну слушай, — медленно начал шулер. — Плывет по речке Даяре великий бард и менестрель Найрид… — Тот приосанился. — Плывет, значит, и поет: «Какой чудесный день, Мне петь совсем не лень!» Тут Даяра поворот делает… «И жить все интересней!» Смотрит, а на берегу гоблины — пленника пытают. «Испортили гоблины песню…» Некоторое время Найрид переваривал услышанное, а потом взорвался от возмущения: — Ложь! Наглая ложь! Да я никогда не писал подобной бездарщины! Тут же полностью сбиты рифмы! А мелодия?! Более ужасной я не слышал с рождения!.. И, между прочим, Даяра не протекает по гоблинским землям! Мошенник пожал плечами: — Не нравится Даяра, могу назвать любую другую. Кнас, Рилт, Фестиа… Благо рек в Гьерте хватает… А впрочем, не хочешь рассказывать об этой девушке, не рассказывай… Менестрель взял со стола кувшин с вином, принесенный разносчицей, неспешно наполнил два бокала и, осторожно отхлебнув золотистого напитка, скривился: — Боги, какая кислятина… Да я сам ничего насчет нее не знаю. Увидел несколько дней назад — и лицо ее до сих пор перед глазами стоит… А, ладно, — неожиданно резко оборвал менестрель свою речь. — Расскажи лучше, что это ты такой смурной? — Эльфы достали, — тихо бросил мошенник, покосившись на горного эльфа, по-прежнему одиноко сидевшего в углу залы. — Чтоб им ни дна ни покрышки! Менестрель выпрямился с видом оскорбленного достоинства: — Но-но! Айзан, подбирай выражения! Хотя бы из уважения ко мне! Юноша как раз пробовал вино — и правда, кислятина! — и, поперхнувшись от неожиданности, закашлялся: — А ты-то здесь при чем?! — В конце концов, я наполовину эльф! — Ты?! Мошенник уставился на Найрида выпучив глаза. Он — и вдруг эльф?! Быть этого не может! Сейчас менестрель выглядел лет на тридцать пять-сорок. Обычный человек, безо всякой примеси эльфийской крови! Нет ни той хрупкости, ни изящества, ни красоты, которые присущи эльфам, полукровкам и даже квартеронам… Конечно, после того, как более десяти веков назад жители Островной империи (правда, сама империя тогда еще не существовала как единое государство) вырезали практически всю человеческую расу, говорить о чистокровных людях смешно! В каждом есть примесь чьей-либо крови… Но мошенник скорее был готов поверить в то, что кто-то из родителей Найрида был орком или троллем, чем в то, что он — полуэльф… — Ну я… — пожал плечами бард. — Врешь! — Айзан, ты идиот, — протянул Найрид. — Спасибо! — недовольно буркнул шулер. — Да я не в том смысле! Смотри, я полуэльф, но я ведь не говорю, что я — получеловек! — А кто? — скептически поинтересовался Айзан. — Полуорк… — Ты серьезно? — только и смог выдавить мошенник. — Совершенно, — кивнул менестрель, заботливо поправляя угрожающе накренившуюся гитару. — Я полуэльф, полуорк. Сейчас мне сто двадцать четыре года. Собеседник задумчиво потер подбородок. Итак, что получается? Около одиннадцати веков назад эльфы были самой долгоживущей расой. Люди же, орки, тролли жили лет пятьдесят-шестьдесят. С развитием магии жизнь удлинилась до восьмидесяти-девяноста лет. Ну до ста — у магов. |