Онлайн книга «Страсть Волка»
|
Что он будет делать, когда проклятие исчезнет? Невозможность умереть делает людей беспечными. Ведь на Халлторе живого места нет! — Что за мысли топчутся в этой очаровательной головке? — спрашивает он с улыбкой, осторожно исследуя кожу на моей шее кончиками пальцев. – Что бессмертие совершенно отвратительно сказалось на твоих боевых навыках, — ворчу в ответ и хмурюсь, рассматривая новые и новые шрамы: на ключицах, на сердце, на ребрах. — Ни один мой враг живым не ушел! — Халлтор произносит это так, будто мои слова его глубоко задевают, хотя в синеве глаз все еще пляшет смех и золотые огоньки. Притворщик мохнатый! — А когда проклятия не станет — что делать будешь? — Вот когда не станет, тогда и буду думать. Я недовольно скрещиваю руки на груди. — Ты говоришь совсем не как принц, управлявший целым королевством. — Не забывай, что я много лет так жил! — То есть Виго тоже так же разукрашен шрамами? Халлтор хмурится и медлит с ответом. — Не думаю, — отвечает он неохотно и больше не смотрит мне в глаза. Неужели ты намеренно искал смерти когда-то? Намеренно бросался на меч, чтобы проверить — заберет ли тебя Галакто в этот раз? И когда она оставалась глуха к твоим молитвам, ты пробовал снова и снова, пока не понимал — все бессмысленно, но все равно продолжал испытывать судьбу и свое тело на прочность. От осознания этого, от понимания, какая боль должна разъедать душу и разум человека, чтобы он стремился, нуждался в освобождении от оков жестокого наказания, становится страшно и холодно. — Знаешь, мне было больно, когда… — я спотыкаюсь на полуслове, пытаясь собраться с мыслями. — Когда я тебя ударила. — Пальцы снова и снова оглаживают шрам, я хочу запомнить ощущение теплой кожи под пальцами и шероховатость там, где проходила отметина. — Будто часть души вырвали из тела. Если ты станешь смертным и что-то случится, то я не смогу… — Я не бросаюсь под клинок специально, — тихо говорит волк. — Не забывай, сколько мне лет, сколько битв я мог повидать. Я вначале просто не мог поверить. Каждый раз, в каждом новом бою я получал удары, а они почти сразу затягивались. Некоторые на самом деле были смертельными, но со временем я перестал их замечать. Все это накладывалось на наше поражение, на потерю королевства, на бегство. Чувства притупились, утихли амбиции и жажда мести. Мир живет своей жизнью, а мы — своей, как умеем. — И ты никогда не хотел вернуть себе королевство? А твои братья? — Мои братья нашли себя в другом, — Халлтор притягивает меня ближе и утыкается носом в плечо. — Тем более ведьмы давно нет в живых, мир слишком изменился — он уже не примет нас как правителей. Для людей мы будет чудовищами из далекого прошлого, которые имеют прав меньше, чем раздавленный муравей. — Альгир — точно такое же чудовище! А другие капитаны-регенты? Они тоже правят с того момента, как приемник ведьмы взошел на трон Эронгары? Это людей не пугает? — Что ты о них слышала, м? В семи королевствах никогда не было бунтов, торговля идет полным ходом, к магам хоть и относятся с опаской и пренебрежением, но не мешают учиться и управлять своим даром. — Альгир потрошит своих невест! Халлтор хмурится сильнее и качает головой. — И это отвратительно, но люди ничего не сделают, пока лично им ничего не угрожает. Даже если ты вынесешь зверства Альгира на всеобщее обозрение — ничего не изменится, ему найдут тысячу оправданий. Тасэлау не бедствует. Это самый процветающий остров и единственное место, где собирают знаменитые белые короны — главный цветок всех целителей. И не забывай, что выступая против Альгира, ты выступаешь против правителя. — Но ты все равно идешь со мной и помогаешь спасти родителей… — Потому что это касается тебя, — он обхватывает ладонями мое лицо и мягко касается губ. Поцелуй выходит обжигающим, трепетным и слишком нежным, совсем непохожим на волка. — Понимаешь? Мои ладони дрожат, когда я кладу их на плечи мужчины. Внутри растекается странная нежность и теплое чувство родства, рука сама тянется к колючей щеке. Поглаживаю ее пальцами, а в груди давит от невысказанных слов, от накативших чувств и облегчения. Как хорошо, что он здоров. Как хорошо, что я смогла спасти его, пусть и не только своими силами. — Хорошо, что ты здесь, — шепчу в его приоткрытые губы и ловлю судорожный вздох волка, который все еще не касается меня по-настоящему, а только поглаживает спину через рубашку. Хорошо бы, если бы ты никогда не уходил… — Нанна… — Да. Не оставляй меня… Его глаза расширяются от удивления, а насыщенная синева темнеет почти до черноты. — Повтори, — приказывает он хрипло, будто от моих слов зависит его жизнь. В каком-то смысле так и есть. Наклоняюсь вперед, обхватываю его шею руками и прячу пылающее от смущения лицо на широкой груди. — Я говорю тебе “да”, волк. Мне кажется, что он даже не верит в услышанное, смотрит так недоверчиво, дышит тяжело, хочет наброситься, подмять под себя, но не решается, хотя я понимаю, что читаю волка как открытую книгу. Пытливо рассматривая меня, Халлтор ждет какого-то подвоха, а я просто тянусь к нему за поцелуем, который мне сейчас жизненно необходим. Прижимаюсь к его приоткрытым губам, неловко и слишком поспешно, жду ответа, но Халлтор медлит, просто позволяет себя трогать и целовать. Отстраняюсь и растерянно смотрю ему в глаза. Не могу понять, почему сейчас, когда я готова принять его всего — мужчина не отвечает. Будто сомневается в моих словах. — Нанна, ты должна понять… Становится обидно. Я тут, видите ли, готова броситься ему в объятья, а Халлтор решил воспитательную беседу провести! — Что понять? Что ты никак не можешь определиться, что тебе нужно?! Волк удивленно моргает, изгибает смоляную бровь и смотрит так, что предательский румянец стыда и гнева жжет мои щеки и катится удушливой волной от лица вниз, собираясь испепелить меня на месте. — Я “не могу”? Недавно ты возмущалась, что мне нужны от тебя дети, а сегодня, вы гляньте, — она готова! С чего такие перемены, перечная конфетка? — Ну, раз тебе ничего не нужно… Пытаюсь выбраться из его крепких объятий, но волк не отпускает, стискивает до боли в ребрах и фиксирует мой подбородок, чтобы не вздумала отвернуться. — Так что поменялось, м? Слова застревают на языке, в голове вертятся только проклятия и грубости, которые хочется бросить Халлтору в лицо. Да посильнее! — Отпусти! Это просто унизительно… – “Унизительно”? — хмыкает волк. — Ответить на прямой вопрос своего мужчины — это унизительно? |