Онлайн книга «Слепой в шаге от смерти»
|
– Рассказывай, – бесстрастно велел Сиверов. – Что? О чем? – глаза мужчины забегали. – Я электрик, свет увидел в окне. Знаю, что там никто не живет, решил погасить. А вы тут набросились… – Ты мне не заливай, – зло оборвал его Сиверов, – рассказывай! – Не понимаю. И тут Глеб вытащил из кармана куртки фотографию, на которой были изображены полковник Самохвалов и проститутка. – Кто это? – указывая пальцем на обнаженную женщину, спросил Глеб. – Баба.., голая… – дрогнувшим голосом сказал мужчина. – Я и без тебя вижу, что голая, и что баба, вижу. Кто она? – Не знаю… Номер, вроде, сороковой, но тут все номера одинаковые. Сиверов, особо не церемонясь, схватил мужчину за грудки и встряхнул. В кармане у того звякнули ключи. Глеб быстро вытащил их. – Один от нижней двери, второй от двери, выходящей на этаж. Ты провожал ее сюда! – Не понимаю, о чем вы говорите. – Тебе известно, что он уже мертв? Перепуганный мужчина закивал. – Да, приезжали из ФСБ. – Почему ты сказал, что не знаешь ее? – Сиверов вновь встряхнул его. – Поднимайся, и поживее, пока жив… Глеб подтащил мужчину к балконной двери: – Здесь невысоко, но если ты упадешь головой вниз, мало не покажется. Советую подумать. Только быстро, даю три секунды. Сиверов открыл дверь, вытолкал мужчину на балкон и прижал к перилам. Стоило разжать руки, и тот полетел бы вниз головой. – Крыльев, как я вижу, у тебя нет – не ангел, так что сломаешь шею. В лучшем случае, останешься инвалидом на всю жизнь. Три секунды прошло, и Сиверов сделал шаг назад. Мужчина взмахнул руками, качнувшись вперед, ноги оторвались от пола, в последний момент, буквально на лету, Глеб подхватил его и втащил в номер. – Будем говорить? – Да, да, я бабу приводил! – Кто тебя просил об этом? – Она сама давала деньги, я и номер им накануне заказывал. – Много давала? – Сто долларов. – Многовато что-то за такую пустяковую услугу. – Зато я об этом никому не говорил – Врешь. А фотограф? – Какой фотограф? – Забыл? Голову освежить захотел? Пойдем на балкон, подышим свежим воздухом. – И фотографа тоже я приводил. – А он тебе сколько платил? – Все в те сто долларов входило. – Как ты его вызывал? – Они сами с бабой договаривались, я его только встречал внизу и провожал. – Понятно. Как фотограф выглядит? – Обыкновенный, вроде тебя. Такой.., посмотришь на лицо, и потом не вспомнишь. – А она? – Она ничего, смазливая, сволочь! – уже поняв, что его не собираются сбрасывать головой вниз, заговорил электрик. – Она сама тебе звонила? – Да. – А как представлялась? – Я ее по голосу узнавал, ведь не каждый день сто долларов дают. – Значит, ты не знаешь ни имени, ни фамилии? – Глеб извлек из кармана бумажник и сунул электрику под нос стодолларовую купюру. – Смотри, сто долларов. Говорят, они память обновляют. – Эмма ее зовут, Эмма. – Откуда имя знаешь? – Она себя так называла. – А фотографа как зовут? – Эдуард. – Вот видишь, как много ты вспомнил. Электрик было потянулся за стодолларовой купюрой, но Сиверов отдернул ее. – Вспомнишь что-нибудь еще, получишь. – Я и так рассказал все, что знал. – Ты рассказал пока ровно настолько, чтобы я тебя с балкона не сбросил вниз головой. – Не надо денег – отпусти. – Где эту бабу найти можно? – Не знаю, не знаю! – лицо мужчины стало мокрым от холодного пота. – После того, как приезжали из ФСБ, она больше не появлялась. И фотограф тоже. А что ему одному делать? – резонно рассудил электрик. – Значит, так… Сто баксов ты не заработал, но жизнь свою сохранил. Жаль, хотел тебе и денег дать! – Дочка у нее есть. – Теплее, – поощрил Глеб. – Большая или маленькая? – Лет пять-шесть. – Откуда знаешь? – Она, когда деньги мне давала, портмоне открыла, а там – фотография ее, и дочка на коленях сидит. Я еще сказал, что хорошая девочка, у меня у самого такая. – Полтинник ты уже заработал. Электрик Николай Кузьменков, не отрываясь, смотрел на сотенную купюру. Природная жадность брала свое, и вид денег заставил его забыть о пережитых недавно волнениях. Даже скрип балконной двери уже не приводил его в трепет, слух окончательно настроился на банкноту. А сотка похрустывала в пальцах незнакомого мужчины призывно – как хорошая вобла в пивном баре. От этого аппетитного хруста самопроизвольно выделяется слюна, и ты уже не смотришь по сторонам на других мужчин, которые с большими бокалами, будто с фонарями, ходят по полутемному залу и отыскивают свободное местечко. Ты всецело поглощен заманчивым хрустом. – Тебе пока причитается только полтинник, – напомнил Глеб и взял купюру пальцами так, словно собирался разорвать ее пополам. Такого глумления над деньгами электрик Кузьменков не мог вынести, сердце готово было остановиться. – Вспомнил, я еще вспомнил! – он уже не обманывал, а действительно лихорадочно вспоминал. – Эта баба, Эмма… – Проститутка? – уточнил Сиверов. – Ну да, она не местная, не питерская. – Откуда знаешь? – Во-первых, говорок такой, как у вас у всех, – московский. Сиверов отметил, что уже второй раз за последние несколько дней ему сказали про его московский говор. И где? В Питере, в родном городе. – А во-вторых… – Я билет у нее видел на поезд – на московский. Да и с сумкой она приезжала. Местные с таким багажом трахаться не ходят. Щетку зубную в карман сунут, да упаковку презервативов – вот и весь багаж. – Логично рассуждаешь, – Сиверов помахал купюрой перед носом электрика. – Спас ты Бенджамина от четвертования. – Кого-кого? – не понял Кузьменков. – Да вот этого мужика в халате с меховым воротником, – Глеб ткнул пальцем в портрет на банкноте. – Отец нации, между прочим. |