Онлайн книга «Рот, полный языков»
Через несколько дней весь БВО стал зоной бедствия и оказался под ЧП-колпаком. Сегодня соплюхи вроде моей сестры, родившейся позже катастрофы, могут не верить в способность маленького неядовитого цветущего водяного растения причинить чудовищные убытки. А я не только в учебники заглядывал; в моей детской памяти запечатлелись огромные массы плавучей растительности. Гиасальвиния (так ее назвали впоследствии) удваивала массу через каждые два дня, новые растения отделялись от своих вегетативно размножающихся родителей и уплывали колонизировать девственную территорию. Водоросль собиралась в гигантские плоты, до двух метров толщиной, и вскоре покрыла весь БВО. Растительность мешала судоходству, опутывала трубопроводы, по которым подавалась промышленная химия и питьевая вода, и даже способствовала наводнениям, вытесняя водяные массы. Когда начали гнить старые и коротко-живущие растения, они поглощали свободный кислород, отчего задыхались рыба и фитопланктон. Как ужасно при этом воняло тухлятиной! Да вдобавок ковры водорослей великолепно служили для размножения комаров, а те кусались будь здоров! Чтобы ликвидировать эту угрозу, пришлось собрать войска биорегуляции со всего Союза. Прежде чем они добились успеха, массы генетически идентичных растений вошли в мировую историю. В этой борьбе у нас было чудо-оружие – Едоки. Выращенные в спешке, но с умом, из нутрий и ламантинов, и, естественно, человеческих зародышевых линий (которые всегда так волнуют горлопанов), гиасальвиниядные Едоки (другие названия: ламантрии, нутрантины, озерные коровы) распространились по терпящей бедствие экосистеме со всей быстротой, на какую только были способны их производители: «Инвитроген», «Призм», «Биоцин» и «Каталитика». Кризис был преодолен, но Едоки остались – защищать БВО от грядущих напастей. Великие Озера они называли своей родиной. И, где бы они ни плавали, всегда возвращались, привязанные невидимой нитью пищевого снабжения, к своим берегам. И там их встречал Кормилец, такой как ваш покорный слуга, скромный трудяга диет-поводка. – Как ты добиваешься, чтобы они подплывали? – спросила Шарман, как мне показалось, с неподдельным интересом. – А вот так. Я вынул карманкомп и набрал личный код. Опустил машинку в воду, где она принялась испускать ультразвуковой призыв. Через несколько минут появился первый Едок. Большой Едок. Глава колонии. Он был в полтора раза крупнее любого нутрантина и вдвое умнее. И только ему полагалась речевая приспособа. Из воды вылетела мохнатая бурая торпеда. Большой Едок обрызгал нас с головы до ног – так он всегда здоровался, – и Шарман завизжала. Он ухватился за пристань ловкими пальцами, но туловище осталось в воде. По морде озерной коровы сбегали ручейки. Уши и челюсти у нее были впечатляющие – генные инженеры не даром ели свой хлеб. – Корби, – ухмыльнулся Большой Едок. – Как поживаешь? Я дотронулся до скользкого маслянистого меха. – Спасибо, Большой, все у меня в порядке. Как твоя хозяйка, как детеныши? – У нее все хоро-шо. И у мелких хоро-шо. Мы караулим. Мы спим. Мы строим. Жизнь хоро-ша. – Рад это слышать. Шарман опустилась рядом со мной на корточки, – А можно… Можно его погладить? – Конечно. Большой Едок, это моя сестра Шарман. – Шар-ман. Здрав-ствуй. Сестра инстинктивно нашла и почесала любимое местечко Большого Едока, за ушами. Она как будто вернулась в невинные хроногоды. – Ах, какие мы мяконькие да пушистенькие… Я не удержался: – А мне казалось, у вас, Тараканов, млекопитающие не в чести… Шарман тут же взъелась: – Мы людей ненавидим, привилегированную расу. А бедненькие помеси ни в чем не виноваты, это вы их такими сделали. Мы солидарны со всеми угнетенными существами! И наступит день, когда… – Когда что? Шарман не ответила. – Демагогию порешь – в точности как этот маньяк, Чокнутый Кошак. Вот погоди, кто-нибудь стуканет – попадешь в кутузку. Шарман встала: – А мне плевать. Мы готовы сражаться за то, во что верим. Большой Едок оборвал наш спор: – Кор-би, зачем ты поз-вал меня? – Ах да. Пора новую пилюлю пробовать. – Я открыл полученный от капитана Озтюрка пакет. Большой Едок удивился: – Поче-му сей-час? Мало дней про-шло. – Сам знаю, что мало. Это особенная таблетка. Защита. – За-щита? – Большой Едок взъярился: – Кто хочет зла стае? – Бешеная помесь. – Я пропустил мимо ушей возмущенное фырканье Шарман. Подумав, Большой Едок решил: – Я дру-гих приве-ду. Он исчез под водой, а мы с Шарман остались ждать. Вскоре подвалила стая Едоков. Большинство Кормильцев – лентяи, они просто сигналят о доставке таблеток и выкладывают их на пирсе – по одной на каждую озерную корову. И если кто-нибудь не получит свою порцию или ошибка в программе вскоре вызовет смерть от внутренних кровоизлияний и тахикардии, Кормилец переживать не будет. Да и чего переживать из-за каких-то помесей? Всегда можно новых наделать. Но это не по мне. Я своих подопечных всегда кормлю в индивидуальном порядке. К работе отношусь ответственно. И вот, пока Большой Едок чинно наблюдал издали (он всегда получает дозу последним, заботится о том, чтобы никто в стае не остался обделенным), я одну за другой побросал новые таблетки ламантриям. А они появлялись, проглатывали и исчезали, и казалось, этой демонстрации усатых морд не будет конца. Я покормил уже половину стаи (двадцать минут, пятьдесят ламантрий), как вдруг заметил краешком глаза молоденькую озерную корову, она приблизилась к Большому Едоку и что-то ему пропищала. Он выслушал и подплыл к пирсу. И тут произошло нечто немыслимое – Большой Едок ударил меня по ладони, и оставшиеся таблетки полетели в воду. – Пло-хие таб-летки, – заявил он. – Ко-ровы будут без ума. – Чего? – растерялся я. – Ты что имеешь в виду? – Ко-ровы не поплы-вут домой. Поплы-вут на Восьмую ста-нцию. Восьмая станция – один из искусственных островов, насыпанных в озере Мич в разгаре войны с гиасальвинией. Он уже много лет заброшен, там ничего интересного нет, кроме многочисленных граффити в одном местечке, где в хорошую погоду устраивают пикники. – Ну, Большой, ты даешь! Вот уж чего не ждал от тебя… – Боль-шой Едок дол-жен плыть. Дол-жен помочь боль-ным. – Нет! Погоди! Можно мне с тобой? Я запрыгнул на реактивные санки. Шарман плюхнулась в седло позади меня. – Шарм… |