Онлайн книга «Ошибка леди Эвелин»
|
Взгляд Каллемана изменился, стал острым, и я поняла, что он, наконец, подошел к тому, ради чего и затеял этот разговор. – Тетушка мало выезжает, говорит, что это пустая трата времени. В основном она принимает у себя небольшой круг знакомых: лорда Вассермена, леди Бранк, графиню Гейден, вдовствующую герцогиню Ванге и лорда Мална. Они собираются в особняке леди Шарлотты каждую среду. – И о чем говорят? – Не знаю, милорд. Тетушка никогда не допускала меня на эти встречи. Наоборот, велела сидеть в своей спальне и зубрить правила придворного этикета. И даже ужин мне приносили в комнату, чтобы я, не дай Единый, не вышла в коридор. – И вы ни разу не нарушили этот запрет? В черных глазах мелькнул опасный красный огонек. – Увы. Один раз я попыталась, но дверь оказалась закрыта каким-то заклинанием. – Понятно, – протянул маг и побарабанил пальцами по столу. Я уже заметила, что он делал так, когда обдумывал что-то не очень приятное. – Вы уверены, что герцогиня не покидала особняк вечерами? – Не знаю, милорд. Иногда тетушка по нескольку дней не спускалась вниз, сказываясь больной, но я не могу с уверенностью сказать, действительно ли она плохо себя чувствовала или… Громкое шарканье вклинилось в мой рассказ и заставило замолчать. – Десерт, милорд, – объявила Марта, со стуком поставив на стол плоское блюдо с каким-то подобием то ли пудинга, то ли желе. Невразумительное нечто дрожало и переливалось всеми оттенками фиолетового, и я невольно задумалась, из чего же оно сделано. Смородина? Черника? Аврезия? Торбен, про которого я совсем забыла, разлил по чашкам чай и застыл рядом с хозяином, глядя на Каллемана с немой собачьей преданностью. Удивительно, как четко отражались эмоции на глиняном лице лукара! – Что-нибудь еще, милорд? – прогудела Марта. У нее был странный, немного похожий на звук парохода голос – низкий, с проскальзывающими скрипучими нотками. А конец каждого предложения поднимался вверх, даже если это не было вопросом. – Нет. Можешь идти, – отмахнулся маг, почему-то избегая смотреть на служанку. – Продолжайте, Эвелин, – обратился он ко мне, опустив формальное «леди», и прикурил очередную сигарету от небольшого серебряного стора. – Да нечего особо продолжать, я уже все рассказала. Я покосилась на желе, но есть его не рискнула. – Негусто, – задумчиво сказал маг. Он тоже не прикоснулся к десерту. – Пока я не вижу ничего, что могло бы ответить на ваш вопрос. Никаких способностей, никаких особенностей, никаких странностей, кроме одной – заинтересованности в вас герцогини. Леди Штолль хорошо к вам относилась? Мне достался пристальный взгляд. – По большей степени. Если не считать той ночи в подвале и договора с герцогом, то да, хорошо. – Что еще за ночь? – Ну та, после бала. Тетушка требовала, чтобы я призналась, что была в вашей комнате и вы… Я не договорила. Мне было стыдно повторять слова леди Шарлотты. И снова вспомнился поцелуй. Да что там? Он и не забывался, горел на губах, как приклеенный! – В общем, она хотела, чтобы вас арестовали за то, что вы меня похитили. – Но вы не признались, – задумчиво сказал маг и снова пробежался пальцами по столу. – А герцогиня была знакома с Вандау? Вы видели его в ее доме? Этот вопрос был задан таким обычным тоном, что я чуть было не поддалась, и только в последний момент сообразила, что маг пытается меня подловить. – Я не знаю, милорд, я ведь его никогда не видела, – вздохнула в ответ. – И никогда раньше о нем не слышали? Я отрицательно покачала головой. – Тогда почему он побежал именно к особняку герцогини? Тоже не знаете? – Увы. Я снова вздохнула, а маг еле слышно хмыкнул и надолго замолчал. Он курил и смотрел на огонь очага, а я глядела на него, и чувствовала, как слипаются глаза и неумолимо клонит в сон. Усталость от странного, почти невероятного дня брала свое. Время шло, в столовой стояла удивительная тишина, разбавленная едва слышным потрескиванием дров в камине да доносящимся из коридора знакомым шарканьем. Похоже, Марта собиралась попотчевать нас очередным шедевром, и я боялась даже представить, что это будет. Каллеман посмотрел на меня, смял сигарету в услужливо подставленной лукаром пепельнице и сказал: – Идите к себе, Эвелин, вы устали. Черные провалы подернулись серым пеплом. В них больше не горели страшные, но такие притягательные угли. – А как же брачный контракт? Вы говорили… – Завтра, – отмахнулся маг. – Темной ночи, милорд, – попрощалась я. – И спасибо вам. За все. Каллеман не ответил. Он задумчиво курил, сидя за огромным столом, и лицо его выглядело странно застывшим. *** Эрик смотрел, как исчезает в дверях оборка синего платья, и обдумывал то, что сказала Эвелин. Обычное детство, обычные способности, обычная подростковая наивность, не убитая до конца приобретенным жизненным опытом. Девица не была глупой. Но он отчетливо видел, как много в ней неизжитых иллюзий и той особой, светлой, наивной готовности любить мир и окружающих, и не замечать зла. Шарлотта Штолль не ошиблась. Она своим отменным чутьем распознала в девице то, что так ценят Поглотители – свет, яркую силу души, наполненный до краев жизненный резерв. И все равно он не мог с точностью сказать, что еще, помимо перечисленного, заставило Овенбау согласиться на сделку. Четыре шахты… Немыслимо дорогая цена за право быть первым. Эрик достал еще одну сигарету, закурил и задумчиво уставился на растекающуюся по стеклам окон черноту. В магии девственная кровь значила очень многое. На ней были замешаны самые сильные ритуалы, юных дев использовали для того, чтобы продлить собственную молодость и пополнить резерв, но это было совершенно обычное для магов дело, и оно не стоило таких баснословных денег. «Что же в тебе особенного, Эвелин Браге?» – думал он, разглядывая толстый слой пыли на черном мраморном подоконнике и невольно морщась. Дом давил на него своей давней глухой тоской, просил о помощи, тихо жаловался, но он ничем не мог помочь. У него уже не было необходимого запаса ирды – силы, способной поддерживать угасающую жизнь замка. Слишком давно Эрик оторвался от своих корней. Слишком редко бывал в «гнезде», таящем не самые приятные воспоминания о прошлом. Да и не был Бронен его домом. Никогда не был. Он, Эрик, всегда был сам по себе. И Бронен всегда был сам по себе. Еще с тех пор, как казнили его последнего истинного хозяина, с которым замок был связан замешанным на крови заклятием. Все, кто жили здесь после Ирвина Брона, не смогли заполнить пустоту и отогнать тьму, постепенно заполняющую осиротевший замок. Ни Ричард Бахен, ни Отто Венц, ни Брайден Брюге – дальний родственник матери, от которого он и унаследовал Бронен. |