Онлайн книга «Пленник богини любви»
|
Ему оставался только один способ закрыть свою наготу от глаз разъяренного Бушуева: вдарить промеж этих глаз. Что он и сделал. Помнится, Василий на пари сбивал с ног быка таким ударом, однако он все-таки висел в воздухе, у него не было точки опоры, а потому удар не удался: Бушуев только откачнулся назад и зажмурился. Впрочем, хватка его ослабела, и этого мига Василию достало, чтобы утвердиться на ногах и обернуть чресла каким-то скудным обрывком… кажется, прежде это был краешек сари. Следующим движением Василия было подхватить с земли Вареньку, резко крутнув, обвить ее спасительной тканью и отодвинуть к себе за спину. Теперь можно было оценить обстановку. Нараян стоял с непроницаемым лицом. По виду Реджинальда нетрудно было понять, что больше всего на свете он сейчас желал бы очутиться как можно дальше отсюда, и только угрожающая возня и легкие рыки в развалинах удерживают его от того, чтобы броситься прочь. Тогда он уставился на змея Шешу, извилисто простертого по одной из стен храма, решив, что здесь-то он не увидит ничего оскорбительного для скромности настоящего джентльмена и его разочарованного, почти разбитого сердца. Между тем Бушуев открыл глаза и какое-то время тупо смотрел на то место, где только что видел свою дочь… – О господи! Неужто помстилось? – пробормотал он и воздел руку для крестного знамения, но тут же разглядел полунагого взлохмаченного дикаря, укрывающего за спиною какую-то оборванную плачущую девку, и понял, что несчастье его свершилось вполне: дочь опозорена! Снова дикий рев огласил пределы Мертвого города и даже прорвался в джунгли, однако Нараян и Реджинальд опередили Бушуева и повисли на нем прежде, чем он рванулся вперед. Оскорбленный купец с легкостью разметал их, занес кулачище для рокового удара… Василий, однако, даже не сделал попытки отойти или схватить какое-нибудь оружие, в изобилии набросанное вокруг. А Бушуев внезапно обессилел и застонал, приоткрыв один глаз: – Убил… убил меня! Без топора зарубил! Без ножа зарезал… – Батюшка! – выдохнула Варя, но Бушуев только зыркнул на нее одним налитым кровью глазом – и она снова исчезла за спиной Василия. – Молчи! Что, в девках приторно стало? Блудодеица, бессоромница! Давно следовало тебе ноги узлом связать! Сам виноват: берег тебя. Вот и доберегся! Варя залилась слезами. Отец никогда в жизни так не говорил с нею! Не просто орал и грозил, а как бы жалел при этом. Это ее сразило. – Воешь теперь? – грозно спросил Бушуев, открывая второй глаз. – Сама виновата! Известно ведь: плохо не клади – вора в грех не вводи, аленький цветок бросается в глазок, была бы постелюшка, а милый найдется. Вот и нашелся! Обхватил голову руками, закачался из стороны в сторону: – Ох, взяло Фоку и спереди и сбоку! Василий только зубами скрежетнул. – Полно, батюшка! – робко шепнула Варя. – Не стоит убиваться из-за меня! – Рад бы не плакать, да слезы сами льются! – глухо отозвался Бушуев. – Горе молчать не будет… – И взревел, глядя на Василия так грозно, что того аж шатнуло: – А ты! Если глаз твой искушает тебя, вырви его – слыхал про такое? Чего ж не вырвал? – Не успел! – глумливо отозвался тот, донельзя разозленный этим позорищем, этим бесчинством, а того пуще – тихими всхлипываниями за спиной. Стоило только подумать, что она плачет от раскаяния, – и он готов был поубивать всех вокруг, а себя первого. – Не успел? – с такой же глумливостью переспросил Бушуев. – Али занят был? Не скажешь чем? – А вон… болванов каменных рассматривал! – развел руками Василий, не соображая от злости, что говорит, но у Бушуева, проследившего за его движением, выкатились глаза на лоб, ибо он впервые заметил, какие изображения их окружают. Боги застыли в своем вековечном блаженстве, никого не видя, ни о чем не желая знать. Только украшенный серебряной мишурой слоноголовый бог Ганеша лукаво и вместе с тем серьезно рассматривал людей, да Вишну – в золоченой короне, золоченых украшениях, сам весь позолоченный, с насурмленными бровями и лукавым женским ртом – равнодушно наблюдал за их суетой, да вечно танцевал Шива с длинными потупленными глазами и четырьмя руками, которые враз воскрешают и убивают. – Мать честна! – жарко выдохнул Бушуев. – Соромище бесовское! Адам прельстился женою, а жена змеею, воистину! Ничего не скажешь, тут и праведник искусился бы – что с вас, молодых, возьмешь? – Петр Лукич… – пробормотал Василий, ошарашенный сочувственными нотками его голоса, однако тот снова угрожающе заломил бровь: – Молчи! Знать, в чужую жену черт ложку меду кладет? – Отчего же это – в чужую? – тревожно молвил Василий. – Разве дочь ваша просватана? За другого сговорена? Всхлипывания замерли. Василию показалось, что молчание за спиной стало вовсе гробовым. И какие вдруг сделались глаза у Нараяна… словно он понимает каждое слово чужой речи. Ну а если даже и понимает – ему-то какое дело?! Добро бы еще Реджинальд переживал – но этот молчит с каменным выражением лица. Тут все ясно без слов! – А коли не сговорена – что с того? – с живейшим любопытством вопросил Бушуев. – Коли так… я готов. Я женюсь! – глухо вымолвил Василий, и кожа у него на спине ознобом пошла при мысли, что Варя сейчас вдруг воскликнет: «Нет!» Но она молчала, не шелохнулась, не вздохнула… А Бушуев величественно кивнул: – Еще б ты не женился! Взял топор – возьми и топорище. А скажи-ка, хлопчик, – повернулся он к Нараяну, – нет ли здесь какого ни есть попа, чтоб окрутить грехолюбцев немедля? – Батюшка! – опять подала голос Варя, но Бушуев только очами сверкнул. – Цыть! Будешь воле моей сейчас перечить – убью на месте, как Бог свят – убью! Вот станешь мужнею женою – делай что хошь. А пока пикнуть не моги!.. Ну, чего молчишь? – окрысился он на Нараяна, который так и стоял с каменным лицом, сложив на груди руки. – Speek English, please, – подал голос сообразительный Реджинальд. – Speek English, mister Piter! [16] Бушуев повторил вопрос на смеси английского и хинди, и Нараян медленно покачал головой: – Нет, сагиб Угра! За спиной Василия раздался придушенный смешок, и у него отлегло от сердца. Если Варя может смеяться, значит, не огорчилась необходимостью выйти за него замуж. А эка лихо Нараян приложил Бушуева! Угра – свирепый. Право, новое имя пристало, как нельзя лучше пристало к прежней фамилии! – Нет? Что – нет? – рыкнул Бушуев. – Священника вы найдете только в английской миссии в Ванарессе, – объяснил Нараян. – В Ванарессе?! Да мы до нее неведомо когда еще доплетемся. Нет, это дело ненадежное. Надобно окрутить их поскорее, а то как бы чего не вышло! |