Книга Мара и Морок. Особенная Тень, страница 57 – Лия Арден

– Что? – он растерянно поднимает взгляд, отрываясь от моего плеча.

– Белое. Твоё… постельное бельё.

Несколько секунд он остаётся в замешательстве, а потом хмыкает, стягивает моё нижнее бельё и с мрачной улыбкой нависает сверху.

– Да, обычное белое бельё. А что ты ждала? Неужели чёрного? – его тон сочится иронией, пока губы и язык спускаются на грудь, я выгибаюсь и ахаю от неожиданности.

– Или, может, красного, как кровь, маленькая Мара? – продолжает насмехаться он, не прекращая свои ласки, наблюдает, как я хватаю ртом воздух.

– Ах нет… – с притворством начинает он, его пальцы пробегают по моему согнутому колену, заставляя напрягаться мышцы ног и живота. Они спускаются по бедру и проникают внутрь, вначале один, потом второй, и я едва слышу продолжение за гулом в ушах, – неужели ты ждала, что принцы спят на шёлке?

– Ты… меня… разочаровал, – выдавливаю я. – От тебя я ждала… чёрный сератианский шёлк.

Он нависает сверху, вглядываясь в моё лицо, но пальцы продолжают двигаться, и это не даёт мне сосредоточиться, чтобы придумать по-настоящему едкий ответ.

– Ты хоть представляешь сколько он стоит, маленькая Мара? – он переходит на обыденный тон, будто мы пьём чай за обеденным столом, а его пальцы вовсе не… проклятье… его пальцы. – Чёрный шёлк! Да на постельное бельё! Какое расточительство.

Он нарочито разочарованно качает головой, но шумно втягивает воздух сквозь зубы, когда я расстёгиваю его штаны и забираюсь в них одной рукой. Он большой и горячий, а кожа такая бархатистая, что я не могу перестать его поглаживать, наслаждаясь дрожью в теле Александра. Любуюсь, каким податливым и почти беззащитным он стал от одного прикосновения.

– Твои несмешные шутки закончились? – хрипло спрашиваю я.

Он продвигает пальцы глубже, а потом опять вытаскивает, лаская, касается какой-то точки, и я вскрикиваю, выгибаясь, а по телу проходит разряд. Моя усмешка исчезает с лица, а мысли из головы. Он повторяет это прикосновение, а потом снова и снова. И раз за разом всё повторяется, а я цепляюсь за его плечи.

– Так-то лучше, – шепчет он мне на ухо и спускается на шею, где его губы оставляют цепочку поцелуев. А после ласковых прикосновений языка я чувствую его зубы.

– Александр…

Мой полустон переполняет чашу его терпения, он стягивает с себя оставшуюся одежду и, наконец, ложится сверху.

– Я так давно ждал тебя, – горячим шёпотом признаётся он мне в губы перед очередным поцелуем.

И сейчас я прощаю ему его ложь, зная, что совсем скоро он будет меня ненавидеть. Поэтому в эту ночь я сама отдам ему столько любви, сколько смогу дать, и хотя бы сегодня он будет только моим.

В первой половине ночи мы устаём. Александр на каждый мой взгляд отвечает мечтательной улыбкой или мимолётным поцелуем, пальцами зарывается в мои спутанные волосы, когда я лежу на его груди и слушаю размеренное сердцебиение. Но как бы он ни пытался скрыть, я вижу, что его мучает как минимум головная боль.

Нехотя поднимаюсь с кровати, чувствуя незнакомую ломоту и даже боль в теле, но она странная, приятная. Надеваю нижнее платье и бельё, нахожу в шкафу лёгкие штаны и рубашку для сна, кидаю их Александру.

– Оденься, – с улыбкой отвечаю на его немой вопрос. – Будет неприятно размахивать мечом, одновременно мучаясь от простуды.

Огонь в камине догорел, оставляя тлеющие угли, воздух в комнате становится холоднее. Александр подчиняется, надевает одежду и обратно ложится в кровать, он тянет ко мне руки, приглашая лечь к нему, но я с тихим смехом отказываюсь.

– Уйдёшь?

– Уйду, – честно отвечаю я, руки покрываются мурашками, когда я осознаю, что сказала ему чистую правду, но он её пока просто не понял.

Он разочарованно откидывается на подушки, складывает руки на одеяле, когда я его накрываю.

– Я приготовила тебе кое-что. От головной боли, – надеваю на себя платье и вытаскиваю небольшую бутылочку, что принесла в скрытом кармашке.

– Ты приготовила это для меня?

– Да, заметила, что ты часто жалуешься на боль в голове. Выпей, ты знаешь, что варить отвары я умею.

Он доверчиво выпивает, и я едва не кривлюсь от собственного вранья. Раньше он хотя бы принюхивался, шутя, что, может, я пытаюсь его отравить. Но сейчас проглатывает всё до капли без лишних вопросов.

У меня осталось лишь семь минут.

Присаживаюсь на край кровати, рядом с ним.

– Что-то не так, Агата? Ты выглядишь расстроенной? Может, я сделал что…

– Нет! – поспешно перебиваю я. – Нет.

– Ты жалеешь?

– О тебе? О нас?

Он серьёзно кивает, а я смеюсь тому, насколько он удивительно не уверен в себе. Высокомерный и спокойный принц Серата, заносчивый Аарон и мрачный Морок переживает, что я могу сожалеть о его прикосновениях.

– Ты лучшее, что произошло со мной, – признаюсь я. – Если моя смерть привела к встрече с тобой, то это стоило того, чтобы умереть и полежать в земле пару сотен лет.

В его серьёзном взгляде вновь что-то новое, но я также вижу, как мой отвар начинает действовать. Александр моргает чуть чаще.

– Как голова?

– Хорошо, – с удивлением отмечает он. – Действительно помогло.

– А теперь тебе нужно поспать.

– Я не хочу, – упирается он, сопротивляясь сонливости.

Пять минут или меньше.

Я глажу его щёку, он часто моргает, пытаясь сбросить пелену с глаз. Ничего не говорю, просто касаюсь его лица, пока его взгляд становится задумчивым.

– Что-то не так… – тянет он, пытаясь привстать, трясёт головой.

Я бледнею, когда Александр резко поворачивает голову ко мне, а в его взгляде больше осознанности, чем мне бы хотелось.

– Что ты мне дала, Агата? – голос старшего принца угрожающе понижается, он пытается сесть, но я толкаю его обратно на кровать.

Либо Морок достаточно силён для сопротивления, либо я не рассчитала дозу. Скорее всего, первое. Сил, чтобы встать, у него нет, но Александр продолжает оставаться в сознании, сопротивляясь снотворному, что я добавила в отвар.

Я так хотела сделать это после того, как он заснёт, но не могу рисковать. Нагибаюсь и достаю кандалы из-под его кровати, которые спрятала здесь днём. Пока он не может сфокусировать взгляд, я действую быстро, закрепляю их на его запястьях. Он почти рычит и зло трясёт кандалы, не в состоянии даже сесть из-за головокружения, а я обматываю и закрепляю цепь вокруг дальнего столбика балдахина.

В отличие от него я цепляю за самую толстую часть, и сомневаюсь, что даже у Александра хватит сил переломить это дерево после того, как он очнётся. Принц шокированно смотрит на цепь, слабо дёргает, сомневаясь в реальности происходящего. Она достаточно длинная, чтобы он мог встать с кровати, кандалы мне нужны только для того, чтобы его задержать. Утром, когда он проснется, сможет позвать на помощь. Но мне нужна любая лишняя минута, что будет способна удержать его здесь в безопасности.