Онлайн книга «Каннибалы»
|
– Она ж ростом с мужика. К счастью, пожилая буфетчица уже отпустила предыдущего покупателя. Полная, с багровым лицом – она сто лет в театре уж как, любит всех артистов, всех помнит по именам. – Привет, Славик. Что будешь? – Здравствуйте. – Хочешь, с тобой сейчас к Акиму схожу? – не унимался Антон. – Для моральной поддержки? Славик стал изучать тарелки за стеклянной витриной – как будто там страшно интересное. – Ну ты даешь, – покачал головой Антон: – Гляди, я тебе помощь предлагал. Но отошел. Славик поставил тарелки на поднос, расплатился. Искать свободный столик, тем более подсаживаться к кому-то не хотелось. Понес к себе в гримерку. Мимо плакатика «Убедительная просьба НЕ выносить еду и посуду из буфета». «О, горю от нетерпения вечером на это посмотреть», – донеслось напоследок – и хихиканье. Мама всегда говорила: не обращай внимания, люди завидуют. Но все-таки было неприятно. Когда Славик открыл дверь гримерки, первая мысль была: обокрали. Дверцы шкафа распахнуты, ящики трельяжа выдвинуты. А потом увидел Лешу, из группы первых танцовщиков. Леша раскладывал вещи. Свои – в его шкаф. С маминой фотографией на дверце внутри. Фотографию Леша отклеил за уголки. Понес, чтобы… – Ой, – сказал Леша. А потом Славик увидел и свои манатки: аккуратно сложенные в углу. Трико свернуты колбасками, как змеиная кожа. Туфли стопочками. Одежда в пластиковом мешке. Леша аккуратный, чистенький. И в танцах тоже. Такой аккуратист, что это никогда не выпустит его из группы первых танцовщиков – выше. – А ты что, не в Питере? – удивился Леша. Фиг поймешь, правду говорит или нет. Славик поставил поднос на пол, забрал у него фотку: – Нет. – А мне так сказали, – стал объяснять Леша. – Что я могу занять твою гримерку. Ты теперь в Питере, сказали. Сегодня там спектакль. Там у балерины партнера нет… Мне так сказали. Выглядит искренне, подумал Славик. Наверное, Леша просто совсем тупой. – Наверное, перепутали, – не стал распалять ссору он. До Леши доперло, что все-таки что-то здесь не то. Он сгреб свое барахло, извинился, смылся в коридор. Славик сел на вертящийся табурет у зеркала. Покачался туда-сюда. Кто бы сказал, что делать? Поглядел на мамино лицо. На поднос на полу. На свои разбросанные вещи. Вынул телефон. Она приехала и уехала – не известно, может, на следующий сезон она опять куда-нибудь переедет, в Лондон, например. А ему здесь жить. – Славик, все хорошо? – тотчас отозвался в трубке Аким. Славик помолчал. Врать он не любил: – Наверное, я сегодня не смогу выйти. По шумному вдоху в трубке он понял, что Аким сейчас кинется уговаривать, и быстро прибавил: – У меня ахилл заболел. 19 Петр позвонил Андрею сразу же. – Ты где? – В Шарике. Где же еще. Ждем гейт на Амстер. – Будет вам водила. – Круто. Спс. – Че? – Мерси, говорю. – Но не без вытекающих, – предупредил Петр. – Гонореи, что ли? – тотчас нашелся Андрей. – Тьфу на тебя. – Что надо-то? – Я тебе контакт водилы в Конго сейчас скину смс. Но ты мне, будь добр, шли апдейты с маршрута, хорошо? Сменили локацию – сразу чек-ин. Эсэмэс брось – достаточно. – Ну. – То есть? – Хорошо, хорошо! Разъединились. Петр переслал контакт. Подождал. Перезвонил. – Ну? – потребовал. – Чего? – завопил Андрей. – Я получил, получил! – Гейт открыли? – Ну. – А где апдейт? – Что, после каждого бздеха чек-ин?! – После каждого. – Гейт открыли, прем на посадку. О’кей? – В следующий раз только говори: о’кей, командир, – поправил его Петр. – Пошел в жопу. Петр ухмыльнулся, убрал телефон. Конго славная страна, шикарные пляжи, экзотика, нечего опасаться. Если сделаны все требуемые прививки. И если, конечно, неприятностей и всяких там каннибалов не искать. Но неприятности можно и в Москве найти. Безопасность – это рутина. 20 Настроение паршивое. Выйдя из лифта, Борис задержал шаг. Вынул айфон. Никаких новых оповещений. Ни нового смс, ни пропущенного звонка, ничего в вотсапе и телеграмме. Столько возможностей сейчас для связи. Столько источников тревоги. Набрал номер. Тихий клик – тишина сменилась какой-то шуршащей тишиной: соединение. – Ира, ты… – раздраженно заговорил он сразу. Ошибка. Никого там не было. Опять голосовая почта. Секретарша отпрянула от компа – быстро ударила пальцем по клавише – сбросить окно на экране. Как будто он застукал ее за порнухой. Мимо. Морда Вострова так и осталась висеть во весь экран. Вскочила навстречу. – Я в курсе, – кивнул он на комп. Она от облегчения затараторила: – Вы видели? Винная ферма в Венгрии, оказывается. И у жены гражданство. «Откуда в них всех сразу появляются эти осуждающие комсомольские интонации?» – с внезапной неприязнью подумал Борис. По возрасту секретарша и Советского Союза не застала. Но интонации – честное слово, оттуда. Через стеклянные перегородки было видно: все прилипли к экранам компов. Стоят с откляченными задницами. Смотрят. Обсуждают. «Может, Петька и прав», – подумал Борис. Сработало ведь. Присядет, как пить дать. Уводить деньги в офшор – это не растрата. Это предательство. Это признание, что утратил веру в президента. Все должны грести в одной лодке. Даже кто утратил веру. Или – в лодке, или – за борт. – А что это, Зоя, работа парализована? – недовольно поморщился он. – Верни всех на грешную землю, пожалуйста. Та выскочила из своего загончика, застучала каблучками. Борис вынул рабочий телефон. Пятерка в красном кружке. Открыл оповещение. Все пять звонков с одного номера. Генерал Соколов. Борису стало тошно. Возможно, это и есть граница. Ну, Петя, импровизатор сраный… Хотя что – Петя? Он сам пришел бы к этой границе рано или поздно. Раз он уже к ней двигался. Себе-то он мог в этом признаться. Зачем Соколов обрывал трубку – понятно. Беснуется. Как же: ослушались генерала. Ждет слез и соплей. Извинений, раскаяния, обещаний все исправить. Хрен. Как только покаялся, ты – снизу, ты – встал раком. Ты – еда. Тогда уж точно конец. Это если перезвонить. |