Онлайн книга «Каннибалы»
|
Эффектная концовка в разговоре с Бобровым-младшим удалась Петру только потому, что не ответить жене он не мог: – Да, дорогая?.. О, черт… – спохватился он: – Я забыл! Прости. Прости, замотался с работой. Ты в клинике? Может, я успею по пробкам доехать? Это означало: не успею наверняка. – Но мы ведь можем назначить новое время? – Посмотрим, – только и сказала Лида. – Да. Потом. Разберемся. Она не спеша оделась, тщательно застегивая пуговицу за пуговицей, набросила на шею шарф, вышла из кабинета. Фотографии младенцев розовели на стенах. – Пришли уже в себя? – с симпатией поинтересовалась врач. Как и все сотрудники «Потомков», она излучала спокойную уверенность. Лида кивнула. Отвела взгляд от громадных младенцев на стене. Врач заметила выражение ее лица. – Ну-ну, – тут же раскрыла руки и обняла Лиду, как делали врачи в американских фильмах, и хотя в фильмах Лиде это всегда казалось слишком американским и ненастоящим, сейчас она подумала, что это очень даже нужно и хорошо. Вокруг тела она чувствовала мягкие горячие руки чужой женщины и сама обхватила ее. Лиду душили слезы оттого, что она в те важные минуты была одна. Она, врач и высокотехнологичная пипетка. Полнейшее одиночество. Она не сказала мужу, что все уже позади. Вернее, что теперь все только начинается. И от того, что тайна эта теперь принадлежит ей одной, испытала мстительное удовольствие, которое неприятно удивило ее саму: ведь я люблю его? – испуганно спросила себя Лида. Поспешно стерла вопросительный знак: конечно же, люблю. Хочет ли муж вообще этого ребенка? – тут же влезло непрошенное. Конечно хочет. Но Лида знала, что это не так. Никогда не хотел. Шмыгнула носом. – Ну и поплачьте, если тянет. Это большое событие. Большое эмоционально, – тихо говорила врач ей в плечо. Лида кивнула ей в плечо, слезы тут же побежали по щекам, по подбородку, стали впитываться в халат врача. Та похлопала Лиду по спине. – Теперь постарайтесь не пилить все это у себя в голове. Глядите на это так. Мы посадили зерно. Пусть оно там ловит солнце, влагу, минералы. Прорастает. Может, прорастет… может, не прорастет. Врач говорила согласно инструкции: успокоить, но не распалять надежды. Тело клиентки сразу напряглось. Но врач не изменила ни голос, ни положение рук, ни интонацию – размеренную интонацию крестьянки в ожидании урожая: – Тогда мы посадим снова… Сегодняшний уровень знаний о природе тела и процессе зачатия позволяет нам вполне обоснованно надеяться. – У меня чувство, что все получилось, – призналась Лида. Вытерла слезы. – Я от радости. Плечи клиентки опять обмякли, и врач испытала теплый прилив удовольствия от того, что сделала свою работу четко и умело. После этого, согласно инструкции, следовало разжать объятия. 21 Не то чтобы шел дождь. Но ореолы вокруг фонарей от мороси казались пушистыми, асфальт жирно отсвечивал. В такие дни она рада была, что на голове этот блондопарик: шапку-то на работе не наденешь. Не говоря о капюшоне. Хорошо хоть сапоги можно – она надела сегодня самые длинные. По ляжки. Но под короткую юбку все равно пролез холодок. Мокро зашипели шины. Тачка привалилась к бордюру. Она шатко поцокала к опускающемуся стеклу. Наклонилась, неприятно ощущая, как по заднице сразу прошел холодок. Скрестились во взаимной оценке взгляды. Ее взгляд прыгнул на заднее сиденье, в машине больше никого не было. С водительского сиденья: – Что-то не так? Она подумала: «Ну это еще не самое страшное», – ответила: – Наценка пятьдесят процентов. В ответ – смешок, кивок: – А я думала – будет скидка. – Наценка за неформат. Дверца распахнулась, оттуда пыхнуло приятным сухим теплом. – Богато, – заметила проститутка, нырнула внутрь: кожаная мини-юбка скрипнула по коже сиденья. Дверца хлопнула. С крыши, с крыльев, с капота прянули прочь отражения фонарей, машина быстро набрала скорость. 22 – Э! Конь в пальто! Ты уже здесь? – заорал Степан, отпирая дверь в свою квартиру. Никто не ответил. Степан посмотрел время на телефоне. Без четверти. Прислушался. Тихо. И все-таки не так, как обычно встречала его пустая квартира по вечерам. Звук. Он понял, что это за звук: где-то в отдалении капало. Плям… плям… плям… Кухня была пуста, темна и тиха. В раковине сухо. Степан все равно потуже закрутил кран. Прислушался. Звук не пропал. Пошел искать дальше. Дверь в ванную была приоткрыта. Черная щель. Сам он ее так утром бросил? Не мог! Он бы закрыл. Вытер насухо поверхности, прикрыл дверь. У него во всем в порядок. Срач в любом доме – только от баб. Степан ударил по выключателю. В потолке зажглись лампы-точки. И первым делом Степан увидел ногу – она торчала из ванны. Каблук сапога указывал на Степана, как палец. В первый миг Степану показалось, что это та самая девчонка, которую он подобрал у театра. Из-за которой к нему пристал Конь в пальто. Но быть такого не могло! И не было. Степан подошел, чувствуя, как кувыркнулся желудок. Сглотнул горечь во рту. Он не знал эту женщину. Или знал? Лицо было разбито так, что не сразу и поймешь. Рука висела под кукольным углом – сломанная. Ему ли не знать… Намокший блондинистый парик казался каким-то морским гадом с щупальцами. От звонка телефона Бобров взвился. Сердце екнуло. Но это был папа. Папа никогда не звонит просто так. Поболтать, как дела. Руки ужаса были ледяными. И Степан заорал в трубку: – Папа! Богом клянусь! Это не я! Дюша Бобр услышал дремучий страх в голосе сына. Страх был сюрпризом. Ведь Скворцов пообещал, что все уладит. Не уладил? Не успел? Развел? Бобр щелкнул зубами. Обижать его детей?.. – Папа! Я богом клянусь. Бобр спокойно попытался выяснить, в чем дело: – Так. Подбери сопли. Объясни толково. Не я – что? – Я не… Я не… – захлебывался Степан. Дюша почувствовал едкий вкус во рту – больной желудок сжался, выстрелил кислотой. Может, Скворцов ни при чем. Может, Степа зашел на этот раз туда, откуда отец его не выведет. Никакой отец не выведет… – Не делал – что?.. Что ты на этот раз сделал?! – заревел отец. – Колькой, Колькой клянусь! – крикнул Степан. – Я ни при чем! И звонок сорвался. |