Онлайн книга «Переплеты в жизни»
|
– Ты думаешь, разгорится? – по-прежнему уныло спросила Маруся у Гриши. – Там ещё угли тлеют, я посмотрел. Мы его ставили-то недавно. Из самоварного горла пошёл тоненький дымок, и Гриша стал колоть и по одной опускать в него щепки. – Там же вода, – издалека предупредил Антон. – В воде деревяшки не горят. Гриша и Маруся на него оглянулись. – Марусь, давай корзину с шишками. Видишь, пошёл. Маруся принесла корзину, которая всегда стояла на поленнице под крышей. Антон вернулся в шезлонг и наблюдал за их манипуляциями с интересом. – У вас на кафедре день рождения праздновали, – сказал он. – Меня звали, но я не пошёл. А твоя подруга Наташа, по-моему, на тебя сердится. – Даша она. – Когда я стал спрашивать, где этот твой Егорьевск, она слова через губу цедила. Еле добился от неё, как деревня называется! Дальше уже просто было, по навигатору. – До Егорьевска отсюда ещё километров тридцать в сторону. – Какая разница! И ты вот тут каждое лето отдыхаешь, да? А на море чего? Я так люблю море! Я без моря прямо болею! Тут же со скуки сдохнешь. Маруся бросала в самовар шишки, Гриша установил трубу, и из неё сразу повалил густой белый дым. – Ух ты! – восхитился Антон. – Разгорелось! Там, наверное, не просто вода, а с чем-нибудь, да? – С керосином, – пояснил Гриша. – Ну, тогда, конечно, разгорится. Слушайте, что они там так долго, бабуля с Агриппиной? Может, им нужно помочь? – Антон поднялся из шезлонга, посмотрел на самовар и опять восхитился: – Ну просто первобытно-общинный строй, а? Сейчас селфи сделаю, Сеть взорвётся! Он вытащил мобильный телефон, посмотрел в него, как в зеркало, и стал пристраиваться поближе к самовару. – Так, так, – приговаривал он. – Только чтоб дым было видно и паровоз этот. Маруся не хотела смеяться. Вот совсем не хотела! Она почти впала в отчаяние. Только что всё было прекрасно, и они с Гришей – Шерлок и Джон – собирались на речку, и вдруг свалились на неё неожиданные испытания. Нет, она не хотела смеяться. Но, глядя, как Антон, извиваясь всем телом, пытается поймать в объектив телефона себя вместе с ничего не подозревающим самоваром – символом первобытности! – осторожно хихикнула. Гриша посмотрел на неё и тоже хрюкнул. Антон ничего не замечал. Он фотографировал себя. – Вот, отлично, и чтоб дрова попали, какая прелесть, дым, дым, ты куда, куда тебя понесло! Дым, ты нужен для красоты! – Он, пританцовывая, задел локтём самоварную трубу, которая с жестяным грохотом обрушилась ему под ноги, изрыгнув на белые льняные брюки облако чёрной сажи. – Чёрт! – завопил Антон и отпрыгнул. – Чёрт, что такое?! – Труба упала, – проинформировал Гриша, нацепил рукавицы и водрузил трубу на место. Антон отряхивал брюки. Тонкая чёрная пыль расползалась по белоснежной ткани всё больше и больше. – Не трогай! – закричала Маруся. – Что ты делаешь?! Они сейчас все в саже будут! – Блин, да что ж это за!.. Что за хрень?! Нет, как я в Москву поеду?! – Вы на машине поедете, – сказал Гриша. – У вас машина исправна? – Да иди ты в пень! Что теперь делать?! С крылечка сбежала Агриппина. В руках у неё была большая тарелка с горкой блинов. – Мы на двух сковородах нажарили, – похвасталась она. – Как там самовар? Антон, вы что, чистили каминные трубы? – Маруся! – из дома закричала Лида. – Прими у меня сметану и варенье земляничное! Маруся забежала в дом и тут только захохотала. – Ты что? – озабоченно спросила тётя, подавая ей холодную тяжёлую крынку. – Это кто такие? Первый раз вижу! – Агриппина – внучка профессора Астрова, – сказала Маруся. – Мы с ней недавно познакомились. Антон из нашего университета, только он юрист. – Он твой кавалер? – осведомилась Лидия. – Или он кавалер этой профессорской внучки? – Тётя, что ты?! Разве он может быть моим кавалером?! – Не размахивай сметаной, выронишь. А почему он не может быть твоим кавалером? Маруся закатила глаза. – Да мы об этом с тобой уже говорили! Это совершенно другие люди, с другой планеты! Ты посмотри на него! – Смотрю. Хлыщ какой-то. И, по-моему, не очень умный. – Сама ты, тётя… ничего не понимаешь! – Где мне. – Он на все выставки ходит, в «Гараж» и на «Красный Октябрь»… – По кондитерской части? На фабрику? – Тёть, там сто лет нет никакой фабрики! Там крутые выставочные залы, галереи, там коцептуальные группы выступают! Вообще это модные, хипстерские места! – И ты с ним в эти места ходишь? – Ну что ты, тётя, – Маруся даже развеселилась. – У них свои девушки, у таких молодых людей. Вроде Агриппины. – Не знаю, куда твоя Агриппина ходит, а блины она ловко жарит. Видно, дедушка с бабушкой у неё порядочные люди. – Тётя, какое отношение порядочность имеет к блинам?! – Самое прямое, – отрезала Лидия Витальевна. – Значит, не тунеядку вырастили, которая только делает вид, что в современном искусстве разбирается, а человека приспособленного. – Почему… делает вид? – спросила Маруся озадаченно. – Может, на самом деле разбирается! – Чтоб в искусстве как следует разбираться, – сказала тётя и захлопнула дверь холодильника, – нужно, дорогая моя, хорошее образование иметь! Нужно сначала византийское искусство изучить, потом греков, потом Средневековье от начала до конца, и не только Брейгеля с Босхом, их все знают, но и посложнее кого-нибудь. Ну, Рафаэля, Караваджо мы пропускаем, это даже не первый класс, это подготовительная группа. А уж потом библейские сюжеты, романтизм, реалисты всех возможных школ, авангард, абстракционизм, и ещё когда-а-а мы до современного искусства доберёмся! Самовар выкипит весь. Пойдём. Маруся проводила тётю Лиду глазами, потом поскакала за ней: – Тёть, ты что, разбираешься в искусстве?! – Я? – удивилась Лидия Витальевна, напяливая уличные шлёпанцы. – Нет, конечно. – И закричала: – Гриша, самовар вскипел?! Агриппина, заваривай чай! Они пили чай с блинами, и профессорская внучка всё подпускала Антону шпильки по поводу его штанов, а тётя Лида предлагала принести с чердака дедушкины брюки. – В деревне разве можно ходить в эдаких шальварах и штиблетах? У нас тут кругом трава, земля, запачкаться раз плюнуть, попроще надо что-нибудь. Антон сначала дулся, а потом углубился в свой телефон, повеселел и стал показывать селфи с самоваром. Селфи вышли замечательные, особенно дым. Он очень натурально валил из трубы. Антон ещё раз сказал, что «это взорвёт Сеть». Чаю он не пил, цедил воду из бутылки, а когда заглянул Агриппине в кружку и спросил, почему в чае не плавают щепки и угли, Лидия Витальевна объявила, что пора на речку. |