Онлайн книга «Первый человек в Риме»
|
Когда лигуриец кавалерийской походкой проковылял к шатру, Квинт Серторий уставился на него не без любопытства. Парень так себе – разве что собственная мамаша, возможно, сочла бы его красавчиком. Зато панцирь надраен, так и горит. Обувь для верховой езды украшена парой сверкающих шпор, кожаные наколенники чисты. От него, конечно, попахивало конюшней – так ведь на то и конник. От них от всех пахло лошадьми и навозом, этот запах впитался в ауксилариев – сколько ни принимай ванну, как часто ни стирай одежду. Они посмотрели друг другу в глаза – и то, что они увидели, понравилось им. «Ни наград, ни знаков отличия, – отметил Квинт Серторий. – Но ведь кавалерия еще и не участвовала ни в одной операции». «Молод для своей работы, – подумал Публий Вагенний, – зато солдат ладный, настоящий римский пехотинец… Наверняка ничего не понимает в лошадях». – Публий Вагенний, Лигурийский кавалерийский эскадрон, – доложил проситель. – Хотел бы видеть Гая Мария. – Чин? – спросил Квинт Серторий. – Рядовой кавалерии. – По какому делу? – По частному. – Полководец, – мягко начал Квинт Серторий, – не принимает рядовых, да еще из вспомогательного эскадрона, да еще явившихся без вызова. Где твой трибун, рядовой? – Он не знает, что я здесь, – упрямо заявил Публий Вагенний. – Я по частному делу. – Гай Марий – человек очень занятой. Публий Вагенний облокотился на стол и обдал Сертория едким чесночным духом: – Послушай меня, юный трибун. Просто доложи Гаю Марию, что у меня к нему очень выгодное предложение. Но говорить я буду только с ним. Это все. Глядя в сторону, чтобы удержаться от смеха, Квинт Серторий встал: – Подожди здесь, рядовой. Внутри палатка была перегорожена надвое кожаной занавеской. Одна часть служила Марию жилищем, а вторая – штабом. Штаб был просторней личных покоев. Там помещались складные стулья, горы карт, кое-какие макеты осадных конструкций, которые разрабатывались для штурма, стеллажи для документов. Гай Марий сидел на курульном стуле из слоновой кости у большого складного стола. Авл Манлий, его легат, расположился по другую сторону, Луций Корнелий Сулла занимал место между ними. Они были заняты утомительным и ненавистным для них делом, достойным бюрократов, но не воинов: просматривали счета. За маловажностью занятия обходились без секретарей и писцов. – Гай Марий, прошу прощения, что прерываю… – неуверенно начал Серторий. Что-то в его тоне заставило всех троих поднять головы и пристально посмотреть на дежурного трибуна. – Считай, что прощен, Квинт Серторий. Что случилось? – спросил Марий, улыбаясь. – Наверное, я напрасно вас отвлекаю… Но здесь, у входа, один лигурийский конник, который упорствует в желании увидеть Гая Мария. Зачем – не сообщает. – Рядовой, лигуриец… – повторил Марий задумчиво. – А что говорит его трибун? – Он не поставил в известность трибуна. – О, так это секрет? И почему же я должен его принять, Квинт Серторий? Серторий ухмыльнулся: – Знал бы я почему… Говорю честно – понятия не имею. Но что-то подсказывает мне, что тебе стоит выслушать его, Гай Марий. Марий отложил документы: – Пусть войдет. Вид начальства ничуть не смутил Публия Вагенния. – Вот это и есть Публий Вагенний, – доложил Серторий, готовясь снова уйти. – Останься, Квинт Серторий, – велел Марий. – Итак, Публий Вагенний, что у тебя ко мне за дело? – Много чего разного, – ответствовал Публий Вагенний. – Ну так давай, выкладывай. – Сейчас-сейчас. Вот только решу, что лучше: сразу выложить все, что знаю, или предложить сделку. – А первое связано со вторым? – полюбопытствовал Авл Манлий. – Еще как! – Тогда начни сразу с конца, – посоветовал Марий. – Я не люблю окольных разговоров. – Улитки! – выпалил Публий Вагенний. Все четверо посмотрели на него, но ничего не сказали. Солдат продолжал: – Я знаю, где добыть улиток. Самых больших и самых сочных. Вы таких и не видывали! – Так вот почему от тебя несет чесноком, – произнес Сулла. – Кто же ест улиток без чеснока! – удивился Вагенний. – Хочешь, чтобы мы помогли их собрать? – насмешливо поинтересовался Марий. – Я хочу получить концессию, – пояснил Вагенний. – И чтобы меня свели в Риме с нужными людьми, которые заинтересуются поставками улиток. – Вот оно что! – Марий посмотрел на Манлия, Суллу, Сертория. Никто из них не улыбался. – Хорошо, считай, что получил свою концессию. А где же сделка? Что ты дашь мне взамен? – Я нашел путь на гору. Сулла выпрямился. – Ты нашел путь на гору? – медленно повторил Марий. – Ага. Марий встал из-за стола: – Покажи. Публий Вагенний уклонился: – Покажу потом обязательно. Но не раньше, чем мы окончательно разберемся с улитками. – Они что, не могут подождать? Расползутся? – Глаза Суллы зловеще засверкали. – Нет, Луций Корнелий, подождать они не могут, – отрезал Публий Вагенний, мимоходом показав, что знает все начальство по именам. – Путь на вершину горы лежит прямо через мою плантацию улиток. Она моя! К тому же там лучшие в мире улитки. Вот… – Он развязал свою сумку, осторожно извлек раковину восьми дюймов длиной и положил на стол перед Марием. Римские военачальники в полной тишине пристально смотрели на раковину. Попав на прохладную и скользкую поверхность стола, улитка, проголодавшаяся во время тряского путешествия в суме, обрадовалась отдыху. Студенистая масса выступила из-под раковины, сзади вытянулся мясистый хвост, спереди показалась тупоконечная голова, расправились рожки. – Вот это улитка! – поразился Гай Марий. – Да уж! – согласился Квинт Серторий. – Мы бы могли накормить такими целую армию, – сказал Сулла, который и за столом оставался консерватором, и улиток любил не больше, чем грибы. – Вот о чем я и толкую! – вскричал Публий Вагенний. – Я не хочу, чтобы эти жадные mentulae, – (его слушатели так и подскочили от неожиданности), – порастащили моих улиточек! Там их, конечно, много, но пятьсот алчных чавок сожрут всех, счавкают их до единой! А я хочу перенести их поближе к Риму и выращивать там. Не позволю, чтобы мою плантацию затоптали! Хочу концессию! Хочу спасти моих слизнячков от этих армейских прожорливых потаскух! – Да уж, точно, армия полна прожорливых потаскух, – серьезно согласился Марий. |