Книга Первый человек в Риме, страница 215 – Колин Маккалоу

– Ну а мой свояк – египетский фараон, ха-ха! – хихикнул Луций Декумий, запутавшийся в именах.

– Тогда советую тебе убираться домой, в Египет! – Аврелию нисколько не задел этот неудачный сарказм. – Консул Гай Марий действительно мой свояк.

– О да! Конечно, свояченица Гая Мария будет жить в инсуле на задворках Субуры! – продолжал упорствовать Луций Декумий.

– Эта инсула принадлежит мне. Это мое приданое, Луций Декумий. Мой муж – младший сын. Поэтому некоторое время мы будем жить в моей инсуле. А потом переселимся в другое место.

– И Гай Марий на самом деле твой свояк?

– До последнего волоска в его бровях.

Луций Декумий глубоко вздохнул:

– Мне здесь нравится. Так что нам лучше начать переговоры.

– Я хочу, чтобы вы все убрались отсюда.

– Послушай, госпожа, у меня ведь тоже есть некоторые права. Люди из этой таверны являются хранителями алтаря на перекрестке. На вполне законном основании. Ты, видимо, решила: раз все в Риме твои кузены, значит и государство – твоя собственность? Если мы уедем, помещение займут другие, ведь так? Эта религиозная коллегия на перекрестке, госпожа, вполне официальная, ее зарегистрировали в преторских списках. Раскрою, так и быть, маленькую тайну. – Он опять наклонился к ней. – Все мы, братья перекрестка, – волки! – Он резко вытянул шею, как черепаха из-под панциря. – А теперь, полагаю, можно прийти к соглашению, госпожа. Мы будем соблюдать здесь чистоту, слегка подкрасим стены, с наступлением темноты будем ходить только на цыпочках. Станем даже помогать старушкам переходить через дренажные и сточные канавы, прекратим вымогательство в округе – словом, превратимся в истинных столпов общества! Как тебе это нравится?

Как ни старалась Аврелия подавить улыбку, она все равно появилась в уголках губ.

– Знакомое зло всегда лучше, так ведь, Луций Декумий?

– Намного лучше! – тепло отозвался он.

– Не могу сказать, что хочу вновь пройти через это с другими. Очень хорошо, Луций Декумий. Даю тебе срок – полгода.

Аврелия встала и направилась к двери, Луций Декумий пошел за ней.

– Но даже мысли не допускай, что у меня духу не хватит отделаться от вас, – сказала она, выходя из таверны.

Луций Декумий шел с ней по улице Патрициев, легко освобождая для нее дорогу сквозь толпу.

– Уверяю, госпожа, мы будем истыми столпами общества!

– Но это очень трудно сделать без значительных средств, к которым вы привыкли, – заметила Аврелия.

– Это ничего! – оживленно отозвался Луций Декумий. – Рим ведь большой! Мы просто перенесем сферу нашей деятельности подальше, чтобы не беспокоить тебя. Виминал, крепостной вал, болота – множество мест… Не забивай свою прелестную головку проблемой Луция Декумия и его братьев священного перекрестка. С нами все будет хорошо.

– Это не ответ! Какая разница, кого вы терроризируете – нас или каких-то других людей в другом месте?

– Чего не видит глаз, не слышит ухо, о том и сердце не болит, – произнес он, искренне удивляясь ее упрямству. – Ведь это так, госпожа.

Тем временем они добрались до ее двери. Аврелия остановилась и посмотрела на него с сожалением:

– Уверена, что ты сделаешь все по-своему, Луций Декумий. Но чтобы я никогда так и не узнала, куда вы перенесли свои дела!

– Это будет секретом, госпожа, клянусь! Слеп, глух, нем! – Он протянул руку, чтобы постучать в дверь, которую подозрительно быстро открыл управляющий. – А-а, Евтих, что-то я уже несколько дней не видел тебя в братстве, – ласково обратился к нему Луций Декумий. – Следующий раз, когда госпожа даст тебе выходной, жду тебя у нас в коллегии. Мы там будем чистить все и слегка подкрасим, чтобы доставить удовольствие госпоже. Надлежит угождать свояченице Гая Мария, так?

Евтих выглядел совсем несчастным.

– Конечно, – пробормотал он.

– А ведь ты кое-что утаиваешь от нас… Почему ты не сказал нам, кто твоя госпожа? – шелковым голосом осведомился Луций Декумий.

– За эти годы у тебя было время заметить, Луций Декумий, что я вообще никогда не говорю о своей семье, – важно ответил Евтих.

– Несносные греки, все они одинаковы! – Луций Декумий тряхнул прямыми каштановыми волосами. – Доброго тебе дня, госпожа. Очень рад был познакомиться. Если наше братство сможет в чем-то помочь, только скажи.

Когда дверь закрылась, Аврелия с каменным лицом обратилась к управляющему:

– Что ты хочешь мне сообщить?

– Госпожа, мне следовало быть среди них! – запричитал он. – Я управляющий домовладельцев, они не посмели бы меня не принять!

– Ты понимаешь, Евтих, что за это я могу приказать выпороть тебя? – ровным голосом произнесла Аврелия.

– Да, – прошептал он.

– Порка – установленное наказание, не так ли?

– Да, – снова прошептал он.

– Тогда тебе повезло, что я жена своего мужа и дочь своего отца. Незадолго до смерти мой свекор Гай Юлий сказал, что никогда не мог понять, как семья может жить в одном доме с людьми, которых подвергают порке, будь это дети или рабы. Однако существуют другие способы наказать за нелояльность и наглое поведение. Не думай, что я не готова понести убытки, продав тебя с плохой рекомендацией. Ты хорошо знаешь, что это означает. Вместо цены в десять тысяч денариев тебя продадут за тысячу сестерциев. И твой новый хозяин немилосердно будет пороть тебя, потому что тебя продали ему за бесценок как плохого раба.

– Я знаю, госпожа.

– Хорошо! Продолжай оставаться членом братства – я понимаю твое затруднительное положение. Хвалю тебя за благоразумие относительно нас. – Она хотела было уйти, но остановилась. – Этот Луций Декумий… чем он занимается?

– Он квартальный начальник, возглавляет нашу коллегию, – сказал Евтих, чувствуя себя еще более неловко.

– Ты что-то утаиваешь.

– Нет-нет!

– Ну-ка, выкладывай мне все!

– Но, госпожа, это лишь слухи. Никто не знает правды, понимаешь? Слышали, будто он это сам говорил. Хотя это могло быть просто хвастовством. Или просто чтобы напугать нас.

– Так что он говорил?

Управляющий побледнел:

– Он говорит, что он убийца.

– Убийца! И кого же он убил?

– Мне кажется, он имеет в виду того нумидийца, которого несколько лет назад зарезали на Римском форуме.

– Чудеса, да и только! – молвила Аврелия и ушла посмотреть, чем заняты ее дети.

– Ее, наверное, как-то по-другому делали, – только и сказал Евтих Кардиксе.

Огромная галльская служанка протянула ручищу и придавила плечо красавчика-управляющего, как кошка прижимает лапой хвост мыши.