Книга Первый человек в Риме, страница 49 – Колин Маккалоу

– В бою?

Рутилий Руф остановился:

– Гай Марий, но ведь существуют и другие дела, кроме войны, другие организации, кроме армии! Нет, я имел в виду лидерство на Форуме.

В конце недели Марий опять пришел к своему другу Рутилию Руфу и застал его в невменяемом состоянии, упаковывающим вещи.

– Панеций умирает, – объяснил Рутилий, смахивая слезы.

– Ох, как нехорошо! – воскликнул Марий. – Где он? Ты успеешь к нему?

– Надеюсь. Он в Тарсе, зовет меня. Представляешь, он зовет меня – только одного из всех своих римских учеников!

Взгляд Мария смягчился.

– А почему бы ему тебя не позвать? В конце концов, ты был лучшим.

– Нет-нет… – рассеянно возразил коротышка.

– Пойду-ка я домой, – сказал Марий.

– Ерунда, – возразил Руф, направляясь в кабинет.

Комната находилась в ужасном беспорядке – переполненная столами, на которых громоздились горы свитков, и почти все частично были развернуты. Некоторые крепились за один конец к столу. Драгоценный египетский папирус каскадом свисал до пола.

– Лучше пошли в сад, – предложил Марий, не видя места, куда бы встать среди этого хаоса.

Только Рутилий Руф мог сразу же отыскать здесь нужную ему книгу, как бы глубоко ни была она похоронена в этой – на взгляд непосвященного – свалке.

– Что ты сейчас пишешь? – спросил Марий, увидев на столе длинную полосу бумаги. Та была обработана по методу Фанния и уже наполовину исписана безупречным почерком Рутилия Руфа, аккуратным и легко читаемым.

– Кое-что, о чем я хотел бы посоветоваться с тобой, – ответил Рутилий Руф, направляясь к выходу. – Военный справочник. После нашего разговора о бездарных полководцах, которых в последние годы Рим направляет на поля сражений, я подумал: настало время, чтобы кто-нибудь компетентный в подобных вопросах составил полезный трактат на данную тему. До сих пор дело ограничивалось вопросами материально-технического обеспечения и размещения войск, но теперь я перехожу к тактике и стратегии. В этих вопросах ты разбираешься лучше меня. Поэтому я собираюсь подоить твои мозги.

– Считай, что подоил. – Марий сел на деревянную скамью в крошечном тенистом, довольно запущенном саду, посреди которого скучал неработающий фонтан. – К тебе приходил Метелл Свин? – спросил он.

– Да. Сегодня, в начале дня, – сказал Рутилий, опускаясь на скамью напротив Мария.

– Он и ко мне приходил нынешним утром.

– Поразительно, как мало он изменился, наш Квинт Цецилий, наш Свин, – засмеялся Рутилий Руф. – Если бы у меня была свинарня или мой фонтан оправдывал свое название, думаю, я бы опять его макнул.

– Знаю, что ты чувствуешь, но не думаю, что это хорошая идея, – проговорил Марий. – Что он тебе сказал?

– Он собирается баллотироваться в консулы.

– То есть если у нас когда-нибудь будут выборы! Что взбрело в голову нашим двум дуракам? Зачем выставлять по второму разу свои кандидатуры на должность народных трибунов? Печальный конец Гракхов ничему его не научил?

– Это не должно сорвать выборы в центуриатные комиции – или в трибутные, – ответил Рутилий Руф.

– Выборы, конечно, будут сорваны! Наша парочка претендентов на второй срок вынудит своих коллег наложить вето на все выборы, – сказал Марий. – Ты ведь знаешь, каковы народные трибуны! Что попало им в зубы, то уже никто не сможет вырвать.

Рутилий затрясся от смеха:

– Думаю, что знаю! Я был самым худшим из них. Да и ты тоже, Гай Марий.

– Ну да…

– Не бойся, выборы состоятся, – успокоил его Рутилий Руф. – Догадываюсь, что трибуны от плебса пойдут к урнам для голосования за четыре дня до декабрьских ид, а все остальные последуют за ними после.

– И Метелл Свин станет консулом, – сказал Марий.

Рутилий Руф подался вперед, сложив руки:

– Он кое-что затевает.

– Ты недалек от истины, дружище. Он определенно знает нечто, чего мы с тобой не знаем. Есть какие-нибудь догадки?

– Югурта. Он замышляет войну против Югурты.

– Я тоже так думаю, – согласился Марий. – Только он ли собирается начать ее? Или Спурий Альбин?

– Я бы не сказал, что Спурий Альбин способен на это. Но время покажет, – спокойно произнес Рутилий.

– Он предложил мне должность старшего легата в его армии.

– Мне он предложил то же самое.

Старые друзья переглянулись и усмехнулись.

– Тогда нам лучше поточнее выяснить, что же, в конце концов, происходит. – Марий встал. – Предполагается, что Спурий Альбин прибудет сюда на днях, чтобы провести выборы. Но до сих пор никто не сказал ему, что еще некоторое время никаких выборов не будет.

– Он выехал из провинции Африка до того, как новость дошла до него, – сказал Рутилий Руф, проходя мимо кабинета.

– Ты собираешься принять приглашение Свина?

– Приму, Гай Марий, если примешь ты.

– Что ж, подумаем.

Рутилий сам открыл входную дверь:

– Как поживает Юлия? У меня не будет возможности повидаться с ней до отъезда.

Марий весь засиял:

– Чудесная, красивая, великолепная!

– Ты глупый старикан. – Рутилий подтолкнул Мария на улицу. – Следи за событиями, пока меня не будет в Риме, и сразу напиши мне, если учуешь приготовления к войне.

– Я так и сделаю. Счастливого путешествия!

– Это осенью-то? В такую погоду корабль может оказаться склепом.

– Только не для тебя, – усмехнувшись, возразил Марий. – Отец Нептун тебя не захочет. У него не хватит смелости нарушить планы Свина.

Юлия была беременна, и это ей очень нравилось. Единственное, что ее утомляло, – это чрезмерная забота Мария.

– Правда, Гай Марий, я очень хорошо себя чувствую, – в тысячный раз повторила она.

Был ноябрь, ребенку предстояло родиться в марте следующего года, так что живот был уже заметен. Однако Юлия расцвела, как расцветают все будущие матери. Ее не беспокоила ни тошнота, ни полнота.

– Ты уверена? – озабоченно спросил муж.

– Иди же, ну пожалуйста, – с улыбкой, нежно попросила она.

Успокоенный глупый муж оставил ее со служанками в рабочей комнате и направился в свой кабинет. Это было единственное место в огромном доме, где не чувствовалось присутствия Юлии, где он мог не думать о ней. Не то чтобы он старался забыть ее – просто были периоды, когда ему требовалось поразмыслить о других вещах.

Например, о том, что происходит в Африке.

Сев за письменный стол, Марий положил перед собой бумагу и стал писать своим четким, без завитушек, почерком письмо Рутилию Руфу, благополучно уже приплывшему в Тарс.