Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - ландесфюрст»
|
Я сказал успокаивающе: – Хорошо, проведем. Неужели именно это вас так расстроило? Она вздохнула, по лицу пробежала глубокая тень, а страдание в глазах стало еще заметнее. – Да, конечно. – Леди Хорнегильда, – произнес я, – давайте не. Я же зрю. Сюзерен должен как бы. У вас что-то не бардзо. Чё? Она тяжело вздохнула, страдальчески заломила руки. – Ваша милость… ну зачем… зачем вы отпустили из тюрьмы Сулливана? Я смотрел с удивлением, наконец поправил медленно, следя за ее лицом: – Герцога Сулливана… Она горестно вздохнула: – Ах да, он же теперь еще и герцог… Ну зачем вы его возвели в бароны? Я поинтересовался: – Леди Хорнегильда, а что такого, что он герцог? Плохо другое, что он мятежник… Она сказала натянутым как тугая струна голосом: – Ну так и не нужно было его выпускать! Я не сводил с нее взгляда, но она только беспомощно заламывает руки, наконец я спросил вкрадчиво: – Леди Хорнегильда, вы никогда не лезли в мои дела… столь явно. Что случилось теперь? Ее бледное лицо пошло красными пятнами, она торопливо присела в глубоком поклоне и опустила голову. – Ваша светлость! Я никогда… – Да ладно вам, – сказал я и, взяв ее за подбородок, поднял ее голову, на меня взглянули чистые глаза, где уже начали скапливаться слезы. – Попытались повлиять. На меня все пытаются влиять. Но сейчас вас что-то совсем занесло… Что у вас за такая лютая неприязнь к Сулливану? Говорите, говорите, я все равно выдавлю из вас ответ. Вот сейчас возьму и начну давить. Слезы заблестели ярче, запруда начала подаваться, я беспомощно следил, как она подалась под напором, хотя у меня было желание задрать ей голову еще выше, чтобы слезы оставались на месте, но тогда голова вообще оторвется, шея больно тонкая и нежная, как у той, что на первый в ее жизни бал… Блестящие жемчужины побежали по щекам, оставляя мокрые следы, голос прозвучал едва слышно: – Он меня обесчестил… – Что? – переспросил я в изумлении. – Сэр Сулливан? Мне он показался настолько старомодным… в смысле исполненным всяческих достоинств рыцарем высших доблестей… гм, что как-то с его обликом морале это даже не вяжется. Она сказала торопливо: – Не в прямом смысле… – А-а-а, – протянул я, – тогда давайте подробнее, леди. А то я не весьма как бы зело и обло в таких сложных и непредсказуемых делах. Мне бы чё-нить попроще, ну там войну кому объявить, флот выстроить, экономику поднять или опустить… Она прерывисто вздохнула. – Он несколько раз приезжал со своими друзьями ко двору моего отца. Ездили на охоту, соревновались в метании копья и топора, укрощали коней… Потом как мы встретились, я была настолько уверена, что я ему понравилась… были все признаки… очень понравилась, что я опрометчиво отбросила девичий стыд и сказала ему, что он может просить у моего отца моей руки. Я терпеливо ждал продолжения рассказа, но она замолчала и опустила голову. Я вздохнул. – Леди, думаете, мне уже все ясно? Она посмотрела на меня несколько удивленно. – Ну да… Вы же умный, ну, так мне почему-то сказали. – Плюньте ему в глаза, – посоветовал я. – Это кто-то под меня копает. Быть умным… нет, ни за что! Я тоже хочу жить легко и радостно. Она тяжело вздохнула. – В общем, он в очень скользких выражениях… – Изысканных? Она покачала головой: – Нет, он грубоват, мне это в нем и нравилось. Никакого изыска, все чисто и прямо, но в том случае он так прямо извивался в поисках слов, чтобы отказать мне и не обидеть… Я сказал понимающе: – Хотя, конечно же, вы были оскорблены до глубины. – Еще бы. Я поинтересовался как можно более участливо, одновременно подавляя зевоту: – И… как? Что дальше? Она вскинула голову и взглянула на меня с выражением настоящей королевы. – Разве не понятно? Я просила отца не принимать его больше. Не знаю, как отец меня понял, но с той поры я о Сулливане больше не слышала вовсе, пока вы его не сделали бароном только для того, чтобы могли с ним подраться! Я смотрел на нее с сочувствием. – Ну да, о нем сразу заговорили. Как же! Властелин замка и земли, сумевший вырвать для своих владений независимость! Слушать такое вам было так же приятно, как глотать уксус для цвета лица. Что, правда он отбеливает? Она произнесла хмуро: – Ничего он не отбеливает. Только желудок болит. А Сулливан… Впрочем, вы угадали. – А потом поперло, – продолжил я. – Его родственник был казнен за мятеж, а Сулливан унаследовал его титул, стал в одночасье герцогом… И вот о нем заговорили еще больше. А вам и совсем как бы… Все понятно, кроме совсем уж ерунды. – Ваша светлость? Я окинул ее внимательным взглядом. – Леди Хорнегильда, вы были каким-то чудовищем? Она вспыхнула до корней волос, но выпрямилась гордо, глаза гневно засверкали. – Я не поняла вашего оскорбительного вопроса, сэр Ричард! – Я имею в виду, – пояснил я, – вы пили уксус до знакомства с Сулливаном или после? Мне все же кажется, после… Она произнесла твердо: – Я была самой красивой в Сен-Мари!.. Обо мне слагали баллады! – Тогда… почему? Она поморщилась. – Разве я виновата, что наша семья одна из самых могущественных и богатейших в королевстве?.. – Это и было причиной? Она опустила голову. – Для такого гордеца – да. Я развел руками. – Как же люблю этот благородный мир! И простые примитивные страсти. Он бедный, но гордый, принес любовь в жертву своей чести, а вы, цельная женщина, жаждете, чтобы его казнили за такое зверское и глумливое оскорбление самой лютой смертью!.. Можете не отвечать, уже мене, текел, фарес. Она следила за мной гордо-пугливым взглядом, а я прошелся взад-вперед, размял плечи, задумался. – Вообще-то можно и подумать над вашей проблемой… Я такой универсальный думатель. Мудрец, можно сказать, если совсем уж скромно. В дверь осторожно заглянул сэр Жерар: – Ваша светлость… Я повернулся к нему, он правильно истолковал выражение моего державного лица и сказал торопливо, но твердо: – Ваша светлость, к вам гонец. Срочно. |